Гавань измены

Он взял скрипку и поспешно нырнул в каменный проход, пронзающий дом от фасада до задворок и ведущий к садовому домику, где и жила Лаура Филдинг; но когда Джек подошел к двери, открывавшейся в этот внутренний двор, то обнаружил, что спешил совершенно зря — никто не ответил на его стук.

Он подождал немного ради приличия, а затем толкнул дверь, распахнув которую был ошеломлен сильным и пьянящим ароматом лимонного дерева.

Огромное дерево, несомненно столь же древнее, как сама Валлетта, если не старше, цветущее круглый год. Джек сел на низкую стенку, окружавшую колодец, и отдышался. Дерево ежедневно поливали, и сырая земля давала благодатную свежесть.

Во время прогулки к Джеку вернулось хорошее настроение — оно редко покидало его надолго, и теперь, расстегнув мундир и сняв шляпу, он с искренним удовольствием разглядывал лимоны в сгущающихся сумерках, а его самого обдувал прохладный ветерок. Джек перестал пыхтеть и уже собирался достать из футляра скрипку, когда обратил внимание на звук, который едва различимо слышался уже какое-то время, но теперь, казалось, стал громче — отчаянные и таинственные вопли, довольно регулярные.

— Вряд ли человек, — произнес он, склонив ухо и пытаясь догадаться о причине их происхождения: крутится несмазанная ветряная мельница, какой-то токарный станок, сумасшедший засел слева за стеной...

«Тем не менее, для реверберации [5] звук весьма странный», — подумал он, вставая.

За лимонным деревом стоял маленький домик, и от его правого угла начинался элегантный пролет арки, под углом перекрывающей другой двор. Джек прошел в него, и сразу звук стал намного громче — он исходил из широкой и глубокой цистерны, вкопанной в углу для сбора дождевой воды с крыш.

— Боже помоги, — проговорил Джек, подбегая к ней со смутным, но ужасающим ощущением, что туда от безысходности бросился сумасшедший. И когда он склонился над темной водой, колыхающейся четырьмя-пятью футами ниже, догадка, казалось, подтвердилась — там плавало что-то смутное и волосатое, вытягивая кверху огромную голову и хрипло и очень громко скуля вау-вау-вау. Еще один взгляд, однако, показал, что это Понто.

Цистерна опустела более чем наполовину после полива лимонного дерева (рядом с ней все еще стояли ведра): горемычный пес, совершивший грубый промах из-за предательского любопытства, свалился в нее.

Воды было еще достаточно, чтобы он не мог достать до дна, но недостаточно, чтобы пес смог добраться до края цистерны и выскочить. Собака долго пробыла в воде — на стенках остались кровавые следы лап там, где пес пытался скрестись. Понто выглядел почти обезумевшим от ужаса и отчаянья и сперва не обратил никакого внимания на Джека, безостановочно скуля.

— Если он выжил из ума, то вполне сможет отхватить мне руку, — сказал Джек, попытавшись поговорить с собакой, но тщетно. — Нужно добраться до его ошейника, будь проклят неудобный наклон.

Джек снял мундир, отстегнул саблю и низко нагнулся, но недостаточно низко, хотя и почувствовал, как бриджи затрещали.

Он выпрямился, снял жилет, ослабил шейный платок и пояс бриджей, снова наклонился к темноте и вою, заполнившему все пространство. На этот раз он едва дотянулся до воды и, увидев, как собака заплескалась, крикнул:

— Эй, Понто, дай дотянуться до загривка, — и приготовился схватиться за ошейник.

Но, к его разочарованию, животное лишь с трудом отплыло на другую сторону, царапая неприступную стену лапами со сточенными когтями в попытках выкарабкаться, и не переставая скулить.

— Ах ты придурок, — воскликнул он. — Глупая тупоголовая скотина. Дай сюда свой загривок, дай взяться рукой, чертов ублюдок.

Знакомые и громкие звуки флотских приказов, отдающиеся эхом в цистерне, пробились сквозь отчаяние пса, вернули ему прежнее спокойствие и разум. Он подплыл, рука Джека легко коснулась шерсти на его голове, скользнула к ошейнику с проклятыми шипами, схватив как можно сильнее.

— Держись, — сказал Джек, скользя пальцами дальше под ошейник. — Приготовься.

Джек перевел дыхание и схватился левой рукой за обод цистерны, а правой за ошейник и дернул. Он вытащил пса из воды наполовину, с трудом удерживая огромный вес, на пределе сил, как вдруг рука соскользнула с края цистерны, и Джек сам свалился вниз.

Две мысли промелькнули в его погрузившейся в воду голове «Я намочу бриджи» и «Нужно держаться подальше от его челюстей», а потом он уже стоял на дне цистерны по грудь в воде и с собакой на шее, практически обнимающей его передними лапами и тяжело дышащей возле уха.

Выдохшийся, но не выживший из ума Понто собрал в кучу свою сообразительность. Джек отпустил ошейник, развернул пса и, схватив его посередине, крикнул:

— Давай наверх, — и взметнул его к краю.

Понто схватился за край цистерны лапами, а затем уперся подбородком, Джек напоследок мощно его подтолкнул, и пес выбрался: отверстие над головой опустело, там виднелось лишь бледное небо с тремя звездами.

Глава вторая