Гавань Командора

На берегу меня ждала карета. Настоящая карета, а не те экипажи, которые носили подобное название в Вест-Индии.

Позолоченная, вычурная, со всевозможными финтифлюшками и гербом, со стеклами, задернутыми шторками изнутри. Некий аналог шестисотого «мерседеса» в грядущих временах. Только с лакеями в положенных ливреях и при соответствующих манерах.

Ход кареты был плавным, общество посланного за мной офицера необременительно, а путь – недалек.

Снаружи и внутри небольшого особнячка, облюбованного министром в качестве временного пристанища, все соответствовало многочисленным книгам и фильмам об этих временах. Суета многочисленных слуг, услужливость лакеев, внешняя суровость часовых у дверей, разнообразные просители в приемной.

Я поневоле настроился на долгое ожидание. Кое-кто по соседству явно относился к немалым вельможам. А я кто? Заурядный шевалье без связей, предков и даже недвижимого имущества. По нынешним сословным временам – ноль без палочки.

Ладно, не совсем ноль, однако с точки зрения государственных мужей нечто к нему весьма близкое. Сколько тут таких же собралось! И не сосчитать…

Вопреки моим предположениям, к министру меня позвали минут через десять. В обход большинства разнаряженных и расфуфыренных мужчин, смеривших меня вдогон неприязненными и недоуменными взглядами. Мол, а это еще кто такой?

Поншартрен мне понравился. Еще не старый, довольно подтянутый. Смотрел цепко, умно, не чванился; если и держал некоторую дистанцию, то в меру. Ровно настолько, насколько надо человеку, вознесенному на самый верх, но не возгордившемуся от этого.

После обмена традиционными приветствиями мы сели в вычурные кресла по разные стороны стола.

– Наслышан о ваших подвигах, шевалье. И в Вест-Индии, и по дороге, – учтиво сообщил мне Поншартрен.

Вскакивать по стойке «смирно» и рявкать в ответ здесь пока не принято, поэтому я обошелся учтивым наклоном головы.

Да и являлся я лицом сугубо частным, к регулярному флоту отношения не имеющим. Никакие требования воинской дисциплины на меня не распространялись.

– Его Величество очень нуждается в таких людях. Он даже не принял в расчет ходатайств родственников Ростиньяка, – продолжил Поншартрен после некоторой паузы.

Это было. Высокородный наглец очень напрашивался на поединок со мной, и выбора у меня в итоге не было. Однако заступничество губернатора Гаити Дю Каса вкупе с командующим эскадрой, а главное – бой с испанским флотом под Пор-де-Пэ избавили мою скромную персону от наказания. Напротив, именно тогда я получил лейтенантский патент и дворянство за заслуги перед короной.

– Признаюсь вам честно, я не очень жалую море, – откровенно поведал я. – Только сила обстоятельств вынудила меня некоторое время идти по этой стезе. Но если при этом я принес пользу Франции и ее блистательному королю, то я безмерно счастлив.

– Речь идет не о службе в регулярном флоте, – доверительно улыбнулся в ответ мой собеседник. – Скажу вам откровенно. С точки зрения финансов, Франция переживает сейчас далеко не лучшие времена. Что поделать, война продолжается, а расходы растут.

Он замолчал на какое-то время, и я вставил хрестоматийную фразу Наполеона. Ту, которая прозвучит через сто с лишним лет.

– Для войны требуются три вещи. Деньги, деньги и еще раз деньги.

– Прекрасно сказано, шевалье! – восхитился Поншартрен. – Я смотрю, вы еще и философ!

Ну, да. Если так называть каждого, кто в состоянии воспроизвести чужую мысль. Благо, высказано их за грядущие три века было немало. Главное – вспомнить. Воспоминания из грядущего. Еще я пророком могу побыть. Жаль, в общих чертах и о событиях гораздо более поздних.

И почему я не изучал историю этого времени?

Я чуть было не ляпнул, что философия – мое основное занятие, а фрегаты я жег исключительно в свободное от размышлений время. Для вдохновения, как Нерон, поджегший для этих целей Рим.

– Я с удовольствием побеседую с вами. – Как человек, вынужденный нести бремя государственных проблем в сложное военное время, Поншартрен уделить мне много внимания явно не мог. За дверью его ждала целая толпа посетителей, и, по крайней мере, у некоторых из них были серьезные дела к морскому министру. – Пока же хочу предложить вам принять некоторое участие в нынешних битвах. Столкновения основных сил флотов пока не дали никаких ощутимых результатов ни одной из сторон. В настоящее время упор сделан на борьбу с вражеской торговлей. Речь идет о каперских действиях против наших врагов. Ваш опыт в подобных делах несомненен. А бумаги вам выпишут хотя бы прямо сейчас.

Я молчал. Просто потому, что не знал, как лучше сформулировать отказ. Надоело мне воевать против целого света. Да и война шла явно не моя.

Поншартрен воспринял заминку как безмолвный вопрос: насколько выгоден данный промысел? В бытность флибустьером я исправно отстегивал причитающуюся долю королю и губернатору, а все остальное делилось по оговоренным правилам между моряками. Разумеется, моя доля, как капитана, была больше доли рядового пирата. И против этого никто не возражал.