Гавань Командора

Видя мою нулевую реакцию, Жан-Жак отстал, а затем и вовсе задремал в уголке. Да и я сам находился на грани между явью и грезами. Дорога вообще навевает у путешественников сон. Монотонная и медленная смена пейзажей за окном. Покачивание экипажа. Отсутствие необходимости следить за чем-либо.

По идее, ничего хорошего от парочки «лорд и сэр» ждать не следовало. Но точно так же не было ничего хорошего и позади. Я просто решил положиться на русское «авось», а там, на месте, будет видно. Толку в любых планах… Подвернется случай – окажемся на свободе. Но нельзя исключить вариант, что станут охранять до конца войны. И сидеть нам тогда здесь несколько лет.

В близкое замирение уже никто не верит.

Потом я проваливаюсь в крепкий сон. И снова нахожусь на раскачивающейся палубе «Вепря», а впереди почти на горизонте маячат паруса удирающего фрегата. Догнать его мне не суждено. Ни наяву, ни во сне.

Проснулся я скачком от резкой остановки кареты. В Англии разбойники пошаливают не меньше, чем во Франции, однако причиною стали не они. Просто на середине пути кортеж остановился у трактира. Дорога еще дальняя, а силы подкреплять надо.

Лорд вновь оказывается настолько радушным, что приглашает нас с Гранье к своему столу. Сам он при этом демонстрирует хваленую британскую невозмутимость, зато его толстый приятель выглядит так, словно оказался рядом с ближайшими друзьями.

– Сказать откровенно, Командор, я не надеялся еще раз встретиться с вами, – доверительно сообщает мне Чарльз, одновременно обгладывая ножку гуся.

– Я тоже, сэр, – признаюсь я. – В мои планы не входило задерживаться во Франции. Но война помешала двигаться дальше.

– Я помню, вы ведь, кажется, из Московии?

– Мои предки оттуда. Сам я на нынешней родине ни разу не был, – врать не хочется, и я адаптирую правду.

– Поверьте, мне искренне жаль, что мы оказались во враждебных лагерях. Если бы не покойный сэр Джейкоб, все могло быть иначе, – толстяк наверняка говорит искренне.

Особенно учитывая мою расплату по накопившимся счетам.

Но он и сам не знает, насколько нападение пиратов Джейкоба изменило ситуацию. Подойди эскадра к остову на день-другой позже, и нам точно не пришлось бы ввязываться в войну. Круизный лайнер легко бы ушел от любых нынешних кораблей. Пусть его срок службы был поневоле ограничен запасами топлива, однако нам бы точно хватило добраться до Европы, если не до России. Главное же – были бы живы люди. Много людей. И уж таким количеством мы сумели бы сделать многое. Пусть даже поневоле.

– Мне тоже жаль. Но изменить что-либо поздно.

– Изменить можно всегда. Вы же тоже не были ангелом. – Толстяк улыбается так, словно мои походы являются не более чем мелкими шалостями.

Интересно, куда он клонит? И вообще, зачем я понадобился этой неразлучной парочке? Чем больше размышляю, тем больше прихожу к выводу, что месть здесь ни при чем. Не будут же они меня мочить в подвале родового замка! Не то чтобы подобную возможность исключаю вообще, однако как-то это мелко. Расправиться со мной можно было бы и чужими руками. Баронета, например. Желание помочь у него определенно было.

– Я простой человек, – улыбаюсь я, прикидывая варианты.

Только в голову ничего путного не приходит.

– Положим, не совсем простой. – Эдуард молчал настолько долго, что его слова вызывают некоторое удивление. Словно заговорил немой.

– Ваш взлет был стремителен даже для мест, которые помнят многих незаурядных личностей, – поддержал его Чарльз.

– Мне везло, – отвечаю я. Лишь не добавляю, что сейчас перестало. Но удача не может сопутствовать человеку всю жизнь.

– И это тоже. Только помимо везения требуется умение, – Чарльз почти дословно цитирует Суворова.

– Мы были поражены, что вы попали в плен. Конечно, потери баронета при этом оказались огромными, но, вспоминая некоторые прошедшие схватки… – Лорд многозначительно умолкает.

Были бы у меня зажигалки, бой выглядел бы, разумеется, иначе. Однако мы сознательно решили не демонстрировать Европе новые средства взаимного истребления. На краю Ойкумены возможно все. Только не стоит переносить возможности туда, где они причинят вред слишком многим безвинным. Достаточно британских адских машин, практически первого оружия массового поражения, рассчитанного не на борьбу с чужими армиями, а на убийство мирных жителей.

– Другая обстановка, другой климат. Даже команда на моем фрегате была другой, – ухожу от ответа. Вернее, делаю его максимально неопределенным.

– Ваши знаменитые сжигания кораблей… – начинает толстяк.

– В прошлом. Запас горючего вещества иссяк, а рецепт его мне неведом. Кроме того, данный способ хорош на небольших расстояниях. Брать его на вооружение регулярного флота бессмысленно, – твердо заявляю я.

– А таинственные самодвижущиеся лодки?

– Легенда. Вы же прекрасно знаете, что любое судно идет на веслах или под парусом. Никакой магии в природе не существует. Равно как и чудес. За чудо мы обычно принимаем то, что просто не можем объяснить в данный момент своим разумом.