Гавань ветров

– Нет, – отрезал он. – Я убью вас всех – и дело с концом.

Марис тоже улыбнулась.

– Эван – целитель, посвятивший себя Тайосу, тысячи людей обязаны ему жизнью; Колль слывет одним из лучших певцов Гавани Ветров, его знают и любят на сотне островов; а я – Марис с Малого Эмберли, та, о которой слагают песни, та, что изменила мир. Люди, никогда меня не видевшие, чтут меня, как героиню. Ты убьешь нас троих? Прекрасно! Черные летатели узнают и разнесут весть об этом повсюду, певцы сложат песни. И надолго ли ты останешься Правителем после этого? Следующий Совет Летателей будет един в своем решении – и Тайос уподобится Кеннехату, станет мертвым островом.

– Лгунья! – Правитель поигрывал ножом.

– Мы не хотим зла твоим людям, – продолжала Марис. – Тайя мертва, и ничто ее не воскресит. А ты примешь мои условия, или произойдет все то, о чем я тебя предупредила. Во-первых, ты выдашь тело Тайи, чтобы ее по обряду летателей погребли в море. Во-вторых, ты заключишь мир, которого желала она, и откажешься от своих притязаний на рудник, из-за которого начал воевать с Тройном. В-третьих, каждый год ты будешь посылать ребенка из бедной семьи в Эйрхоум, учиться летательскому искусству. Думаю, Тайя этого хотела бы. И, наконец… – Марис замолкла, видя, как потемнели глаза Правителя, точно море перед штормом. – Ты отречешься от престола и вместе с семьей уедешь на какой-нибудь дальний остров, где в безвестности спокойно доживешь свои дни.

Правитель порезался лезвием ножа, но как будто не заметил этого. Капелька крови запятнала белый шелк рубашки. Губы у него тряслись. В тишине, воцарившейся после ее слов, Марис ощутила глубокую усталость. Она сделала все, что могла. Сказала все, что могла сказать. Теперь оставалось только ждать.

Эван обнял ее за плечи. Краешком глаза Марис увидела, как разбитые губы Колля сложились в улыбку, и внезапно ей стало почти хорошо. Будь что будет, ее совесть чиста. Ей показалось, что она вернулась из долгого-долгого полета, руки и ноги ноют, одежда промокла насквозь, она промерзла до костей, но в ее памяти небо, крылья, несущие ее над морем, и этого достаточно. Да, она сделала все, что могла.

– Условия! – злобно крикнул Правитель и поднялся с трона, сжимая окровавленный нож. – Вот тебе условия! – Он указал на Звана. – Уведите старика, отрубите ему руки и вытолкайте вон, пусть исцелит сам себя. Любопытное будет зрелище! – Он захохотал и повернулся. Теперь нож указывал на Колля. – Певец останется без правой руки и языка. – Затем пришла очередь Марис. – Ну, а ты… Раз тебе нравится черный цвет, ты сможешь насладиться им сполна. Тебя запрут в темнице без окон, без светильника, где будет одинаково черно и днем и ночью. И ты останешься там, пока не забудешь, что такое солнечный свет. Тебе нравятся эти условия, летатель? Нравятся?

На глаза Марис навернулись слезы, но она сдержала их.

– Мне жаль твоих людей, – сказала она мягко. – Они ничем не заслужили такого Правителя, как ты!

– Уведите их, – распорядился Правитель. – И выполняйте приказ!

Стражники переглядывались. Один нерешительно шагнул вперед, но тут же попятился, обнаружив, что остальные не шевельнулись.

– Чего вы ждете! – завопил Правитель. – Заберите их!

– Господин, – с достоинством сказала высокая женщина в форме начальника стражи, – прошу тебя, возьми свои слова назад. Мы не можем искалечить певца или запереть в темницу Марис с Малого Эмберли. Мы погибнем. Летатели уничтожат нас всех.

Правитель уставился на нее, а затем взмахнул ножом.

– Ты тоже арестована за измену. Тебя посадят в темницу рядом с ней, раз она тебе так нравится! Взять их! – крикнул он стражникам.

Те остались на месте.

– Изменники! – проговорил он. – Меня окружают одни изменники. Смерть всем вам, всем! – Его взгляд упал на Марис. – А ты будешь первой! Я сам тебя прикончу.

Теперь Марис видела только нож – тусклая бронза, окровавленное лезвие. Она почувствовала, как рядом с ней напрягся Эван. Правитель улыбнулся и пошел к ним.

– Остановите его! – сказала женщина, которую он хотел арестовать. Голос ее был усталым, но твердым, я тотчас Правителя окружили. Дюжий мужчина схватил его за руки, тоненькая девушка вырвала нож таким быстрым и плавным движением, точно извлекла кинжал из ножен.

– Я очень сожалею, – сказала женщина-начальник.

– Отпустите меня! Я ваш Правитель! – крикнул он.

– Нет, – ответила она. – Нет, господин. Боюсь, ты тяжело болен.

Старая угрюмая крепость еще никогда не видела такого веселого праздника. Серые стены пестрели яркими знаменами и цветными фонарями, а в воздухе ароматы яств и вин мешались с запахами дыма и фейерверка. Ворота были гостеприимно распахнуты. По стенам, правда, еще расхаживали стражники, но почти все сняли форму, а об оружии и упоминания не было.