Гавана, год нуля

Альберту Эйнштейну принадлежит высказывание, которое мне очень нравится: «Бессмысленно продолжать делать то же самое и ожидать другого результата». То же самое в моем случае было бы попытаться вместе с Анхелем осмыслить ситуацию, задать вопросы, понять и принять. Но в тот момент все это не имело никакого смысла. Я еще раз вздохнула и поднялась на ноги со словами, что лучше нам встретиться и поговорить в другой день, что я прошу его не беспокоиться, мне нужно немного прогуляться — одной, что я ему потом позвоню, обязательно позвоню, но сначала мне нужно прийти в себя и отдышаться. Одной. Анхель встал и приблизился ко мне. Я увидела его лицо. Все те же увлажненные блестящие глаза и печальная мина. «Я люблю тебя, Хулия», — повторил он. «Я тоже тебя люблю», — сказала я, а потом пошла прочь.

17

Классическую музыку я знаю плохо: кое-какие мелодии кажутся знакомыми, но при этом я вряд ли смогу сказать, что это и как называется. Узнаю только самые популярные — Пятую симфонию Бетховена и подобные вещи, но есть среди них одна, которую я не забуду никогда, поскольку она — из детства и связана со многими людьми на этом Острове. Концерт номер два для фортепиано Рахманинова, звуковой фон для одного из мультфильмов, который мы смотрели, когда были маленькими: история о скаредной свинье-копилке, лопнувшей при попытке впихнуть в себя монету больше прорези на спине, в то время как другие игрушки наблюдают за радугой под фортепианную музыку Рахманинова^[4]. Очень красивый концерт. Знаешь его? Именно эти звуки доносились из приемника, когда я, понурив голову, пришла к Эвклиду на следующий день после разговора в парке.

Эвклид чинил вентилятор у себя в комнате под звуки радио и, увидев мое лицо, тут же захотел узнать, что у меня случилось, только никакого желания говорить у меня не было. Откровенно говоря, я чувствовала себя так плохо, а музыка звучала так чудесно, что мне захотелось прилечь. Я устала. Ему это показалось странным, однако он смирился, и я растянулась на его кровати и закрыла глаза, слушая Рахманинова.

Анхель в прямом смысле слова меня опустошил. У меня был план действий, был проект, однако выход на сцену Барбары потянул за собой цепочку последствий, в считаные часы перевернувших мой мир. Знаю, что замешивать в дела эмоции — прямая дорога в хаос, однако знаю и то, что порой это неизбежно. А что я могла поделать? На столе передо мной оказался целый ворох карт, требовалось их разложить, навести порядок, но некоторые фрагменты откровенно противоречили друг другу. Слишком многие, честно говоря. К тому времени на руках у меня были сведения, полученные от Эвклида, Леонардо и Анхеля. Все они сходились в изложении истории реликвии, вопрос только в одном: у кого из них документ? Писателю удалось убедить меня в том, что не у Эвклида, однако, принимая на веру то, что первоначально к сближению со мной Анхеля подтолкнуло желание подобраться к Эвклиду, я снова вернулась к тому, что… Что ни черта не понимаю. Если документ у Анхеля, который клянется, что любит меня, уверяя, его связь с Барбарой случилась из-за намерения продать ей документ, то почему же он настаивает, что документ находится у Эвклида? Худшее я уже знаю: он спит с итальянкой, так зачем бы ему дальше разыгрывать этот фарс? Зачем?

Мешанина из случайностей и умысла. Наша с Эвклидом встреча с Анхелем на улице, сближение с Анхелем, появление итальянки, приглашение Леонардо на вечеринку. В данный момент я не могла определить, что из этого случайность, а что — заранее спланировано. Кроме того, существовала еще одна деталь, в высшей степени тревожившая меня в рассказах всех троих: Маргарита. Как тайная рука под игровой доской. По словам Эвклида, именно она сообщила ему, что документ у Леонардо; Леонардо утверждает, что документ в руках Анхеля; а по словам Анхеля — он у Эвклида. Совершенство замкнутого круга. Если все они говорят правду, именно Маргарита — тот демиург, кто создал лабиринт, внутри которого все мы и движемся, хотя сама она находится за тысячи километров отсюда. Я уже ничему не могла найти сколько-нибудь разумных объяснений, а ты знаешь, как меня это терзает. Потеря ориентиров приводит меня в отчаяние, ведь я знаю, что во всем имеется своя логика, даже если мне она неизвестна. Всегда есть теория, которая может все объяснить, даже непредсказуемое.

Если послушать детерминистов, так Вселенная целиком и полностью подчиняется законам природы и определяется причинно-следственной связью. Все, включая мышление человека и его поступки. А раз так, то случайностям места нет. Это значит, что, имея сведения о ситуации А и зная законы, определяющие процесс перехода от А к Б, ситуация Б может быть предсказана. Если чего-то предсказать мы не можем, то это исключительно в силу того, что нам неизвестны законы, обусловливающие данный процесс. Незнание, а не случайность — вот что порождает необъяснимость некоторых ситуаций. Так считают детерминисты.