Гавани Луны

Мы прислушались. Днестр чуть шумел. Я присмотрелся и увидел, что река чуть расширилась, как глаза от ужаса. Должно быть, вода повидала много страшного, подумал я, после чего вспомнил – она видела смерть моих женщин, это три мои мертвые ведьмы вызвали разлив реки. Умилостивить реку можно, только если принести ей в жертву тела, шепнул тонкий голосок в ухо. Отдай мясо воде, накорми ее. Но я знал, что это губительный голос, тот, что ведет вас за собой в болото. Тела в реке рано или поздно всплывут, и тогда же всплывут обстоятельства исчезновения всех их.

Если я выпутаюсь из этой истории, мне крупно повезет, понял вдруг я.

Шансы мои ничтожно малы, а дела плохи.

Как ни странно, осознанное не взволновало меня. Напротив, даже успокоило. Если все потеряно, то можно играть, не боясь потерять ставку. Я прижал Яну к себе и потерся головой о ее щеку. Девушка и я были примерно моего роста, но из-за полноты она казалась чуть больше меня.

Что бы я не решил с ними сделать, я должен отнести их к себе в подвал сначала, – сказал я.

Он вернется, да, – сказала она.

Но вряд ли в форме, с ордером, и машиной с мигалками, – сказала она.

Я спросил ее:

Давно ты…

Давно ли я его шлюха? – сказала она.

О Боже, – сказал я.

Ты такой же, как он, – сказала она, рассмеявшись. – Взрослый мужик, который пользует девку всеми мыслимыми и немыслимыми способами, но приходит в ужас, увидев, как она не вымыла руки.

Надеюсь, ты их вымыла, – сказал я, чувству ее руку у себя в штанах.

Значит, ты избавишься от них завтра? – сказала она.

В понедельник, – сказал я.

В выходные здесь будет людно и шумно даже ночами, – сказал я.

Хорошо, – сказала она.

Это я убил ее? – сказал я.

Кого? – сказала она.

Девушку, блондинку, – сказал я, – не говори, что ты не видела…

Я не видела, – сказала она с непроницаемым видом.

Ты говорила, что… – сказал я.

Милый, займись своими делами, – сказала она.

Ты же мужчина, разбирайся с делом, а потом займись мной, – сказала она.

Ах ты сучка, – сказал я.

Избавься от них, и давай уедем, – сказала она.

Я спущусь в подвал, – сказал я, – а ты посмотри во двор, пусто ли.

Ладно, – сказала она.

Вынула руку у меня из штанов, демонстративно облизала и с карикатурным видом дозорной с Дикого Запада уставилась в окно. Даже руку козырьком приставила. Я рассмеялся и впервые подумал, что, может, нам и правда будет хорошо вместе. Похлопал ее по заду, и спустился в холл, а оттуда в подвал. Три трупа, упакованные в черные мешки, лежали в углу.

Привет, девчонки, – сказал я.

Странно, но у меня не возникло ощущения присутствия. Духи покойниц уже покинули тела, и отправились по течению реки вниз, понял я. Мерцающими огоньками плотов они скользили сейчас по темному течению Днестра, не видному, и лишь слышному всхлипами водоворотов. В эту ночь в мире стало на трех русалок больше, понял я. Отдай нам и тела, прошептала река, и я услышал этот шепот в каплях, сочащихся сквозь стены подвала. Но я не мог рисковать собой. Я чувствовал – не знаю, почему, – что они умерли за меня. Отдали свою жизнь, чтобы жил я. И лучшее, что я мог сделать для этих покойниц – позаботиться как можно лучше о себе. Так что я вытащил пакеты в холл, и сгрудил их возле двери. Приоткрыл ее. Мой дом чернел и, вопреки открытым окнам, выглядел неприветливо. Я решил, что продам его. Ухватил мешок – судя по тяжести, там была Люба, – и потащил по траве. Наткнулся на столбик, чертыхнулся, и, повернувшись, вспомнил, что никаких столбиков у Яны на газоне нет.

Вечер добрый, – сказал легавый.

Уже ночь, – сказал я.

Поздний вечер, – сказала Яна из раскрытого окна.

Ах ты лапочка, – сказал я, выпрямившись, и рассмеялся.

Ляг поспи, – сказал я, и мой смех едва было не перешел в плач.

Н-да, – сказал я, и все-таки взял себя в руки.

Легавый рассмеялся вместе со мной. В руках он держал, почему-то, ружье.

Служебный пистолет создает массу неудобств, – сказал он, поймав мой вопросительный взгляд.

Я надеюсь, тут все дамы? – сказал он, осторожно потрогав мешок носком ботинка.

Одна, – сказала Яна.

Послышался шорох. Мы замерли, и постарались оглядеться, не теряя друг друга из виду. Особенно старался легавый. Но в городке не зажглось ни одного огонька.

Это Рина? – сказал легавый.

Сам не знаю, – сказал я.

Развяжи, – сказал он.

Это отличная винтовка, как видите, со снайперским прицелом, – сказал он.

Олень, кабан, – сказал он.

Для тебя-то прицел не нужен, – сказал он.

Но я ведь услышал шум и пошел на него, прихватив первое, что под руку попало, – сказал он.

Тоже, между прочим, не шумная, – сказал он.

Прошу тебя, – сказал он.

Я присел, и чувствуя липкий страх. Внезапно всех нас осветил ровный белый свет. Я дернулся, решив было, что это включился фонарь ночного освещения. Электрораспределительная компания иногда торопилась сделать это, хотя обычно освещение в городке начинало работать в ночь с субботы на воскресенье. Следующая моя мысль была: легавый посветил фонариком. Только когда я поднял голову, до меня дошло. Это уплыло облако, и над нами повисла полная Луна. Она светила лучше всякого фонаря. Из-за белого света Яна в окне казалась меловой. Сука, подумал я.