Гавен

Большевиков интеллигентов было очень мало, а без них трудно было создать аппарат новой власти. В двухтысячном коллективе большевиков числилесь человек десять учителей и учительниц, два санитарных врача, один дантист, несколько фармацевтов, один земский статистик, один юрист и несколько курсисток и студентов-медиков. Единственным большевиком — бывшим офицером — был Иван Федорович Федько, а из морских офицеров — Карл Зедин и Михаил Богданов. И не было ни одного большевика инженера, агронома, экономиста, журналиста, ни одного лечащего врача.

Надо было взять в свои руки крымские здравницы и здравоохранение со всеми больницами в крае. Надо было руководить школьным делом, библиотеками, отстоять уникальные культурные ценности, памятники старины. Предстояло решительно вмешаться в аграрные отношения, руководить огромными хозяйствами бывшей императорской семьи, монастырей и вакуфов, управлять бывшими казенными заводами и осуществлять рабочий контроль на частнокапиталистических предприятиях. Большевикам пришлось с первых же шагов привлечь к делу беспартийных специалистов и лояльных интеллигентов — меньшевиков-интернационалистов, эсеров-максималистов и других.

Многие бывшие политкаторжане-максималисты и меньшевики-интернационалисты пошли работать в советские учреждения. Впоследствии одни раньше, другие позже перешли на сторону большевиков и были приняты в Коммунистическую партию.

Гавен умело содействовал привлечению этих людей, помогал им разглядеть контрреволюционность партий и организаций, в которых они до сих пор состояли. Гигантское революционизирующее воздействие Октябрьской революции само по себе притягивало эти элементы к большевизму. Чуткость и тактичность Гавена во многом ускоряли процесс их большевизации.

В первые дни Советской власти приходилось защищать царские и великокняжеские дворцы, музеи, галереи, фамильные библиотеки и другие ценности не только от белогвардейцев, старавшихся причинить как можно больше разрушений, но и от своих же братьев — революционных матросов, рабочих, крестьян, еще не представлявших, что все это общенародное добро, собственность социалистического государства.

В двадцатых числах января была основана первая большевистская газета «Таврическая правда». Юрий Гавен, Дмитрий Ульянов и Наталья Александрова составляли ее редакционную коллегию. Выходили меньшевистская газета «Прибой» и эсеровская «Вольный юг». «Таврическая правда»- разоблачала их как оруженосцев контрреволюции. Гавен участвовал также в редактировании «Известий Севастопольского ревкома».

23 января 1918 года Севастопольский ревком обложил местных капиталистов единовременной «контрибуцией» в 10 миллионов рублей, которую предлагалось внести в кассу ревкома в течение 48 часов. В Симферополе обложили буржуазию такой же суммой, в Ялте — 20 миллионами, в Феодосии и Евпатории — по 5 миллионов. Это было тогда единственным источником бюджета новой рабоче-крестьянской власти и эффективным средством борьбы со спекуляцией. Советы изымали у буржуазии сотни миллионов рублей во всей республике.

В речи на I Всероссийском съезде финотделов Советов В. И. Ленин сказал: «…Чтобы уничтожить буржуазию, пролетариат не мог обойтись без контрибуции. Это правильная мера переходного времени…»

В конце января в Севастополе состоялось Всетаврическое совещание представителей Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, превратившееся в Чрезвычайный съезд Советов Таврии. Был избран Таврический Центральный исполнительный комитет во главе с Жаном Миллером и Гавеном. Юрий Гавен телеграфировал В. И. Ленину: «Первый трудный путь завоевания народной власти на Крымском полуострове пройден».

После новых выборов большевики имели решающее большинство в Советах депутатов. Но меньшевики и эсеры составляли еще внушительную оппозицию. Ни одно заседание не проходило без злобных, враждебных большевикам речей меньшевястско-эсеровских заправил, без шумных и бурных обструкций с их стороны. Все заседания проходили тогда открыто, при большом стечении матросов, рабочих и солдат.