Гавр – сладость мести

Жирные, потные пальцы подняли его подбородок, и он увидел перед собой лицо одного из мужчин. Леша попытался дернуться, но два амбала-охранника в костюмах заломили ему руки так, что он даже пошевелиться не мог.

— Отпустите меня, я здесь работаю и должен идти…

— Вот в том-то и дело, что ты здесь работаешь. Вот сейчас и будешь отрабатывать, — мужчина перевел взгляд на охранников. — Животом на стол его и штаны спустите. Нужно пидренка проучить, уважению к старшим, так сказать, научить.

Алеша не осознавал, что все это с ним происходит. Он как со стороны наблюдал, как его грубо вдавили в стол лицом, вжав лапотками в поверхность стола так, что он стал задыхаться от боли в груди и от недостатка кислорода. Он чувствовал, как срываются с него штаны вместе с трусами, а потом ощутил чьи-то руки на своих ягодицах.

— Какая поджарая задница, неудивительно, что он такую себе цену набивал. Да вот только здесь за все уже уплачено. Так что, не нужно было грубить дядям, а теперь придется тебя воспитать.

Лешка чувствовал, как мнут его ягодицы, то раздвигая их, то сжимая, а потом на вход между ними надавили. Он стал дергаться и пытаться говорить, но резкая боль пронзила его такой вспышкой, что голос захлебнулся в слезах, и он лишь стал биться в судорогах, глотая воздух и сходя с ума от боли.

— Семен Иванович, вы же хотели его бутылкой трахнуть, а сами вот всаживаете ему по самые яйца.

— Жопа его понравилась… не удержался… дырка хорошая, узкая, — сквозь пыхтение выдавил из себя пузатый грузный мужчина, вколачиваясь вовсю в ягодицы парня.

— Узкая, говоришь?.. тогда я вторым буду… — надрачивая свой член, произнес сидящий на диване мужчина.

— А я третьим, — его сосед справа в кресле тоже достал из штанов свой член и стал его дрочить, глядя на разворачивающуюся перед ним картину.

— Рот ему заткни чем-нибудь, что он голосит-то, — посмотрев на стоящего с безразличным лицом в стороне амбала в костюме, проговорил мужчина лет пятидесяти, который тоже дрочил свой член.

Охранник оторвал кусок от разорванной Алешкиной рубашки и, скомкав его, воткнул ему в рот. Теперь дышать Леше стало еще тяжелее. Нос был забит соплями, из глаз лились слезы, а боль затуманивала сознание, и у него оставались лишь силы, чтобы пытаться дышать через тряпку во рту. Сопротивляться и что-либо делать он уже не мог. Вся нижняя часть тела пульсировала и отдавалась такой болью, что Алеше казалось, он сойдет сума, не выдержав этого.

— Алексей Петрович, теперь ваша очередь, — кончив, и снимая с члена окровавленный презерватив, сказал толстяк, отходя от парня.

— Да вы же его порвали, Семен Иванович.

— Он все равно узкий, вам понравится.

— Тогда спиной на стол положите этого.

Лешка чувствовал, как его тело перевернули и уложили спиной на стол, задирая ему ноги так, что его межпозвоночная грыжа сразу отдалась болью во всем позвоночнике. Но затем боль одна сменилась болью другой, и он стал терять сознание.

— Слышь, он отключается. Шампанское или коньяк ему в пасть залейте. Я трупы не привык трахать.

Услышав команду хозяина, два охранника, быстро приподняв плечи парня и выдернув у него изо рта кляп, стали вливать ему в рот коньяк.

Алешка захлебнулся от этого, но стал глотать то, что ему лили. Ему даже стало легче, теперь боль была, но приглушенная, а перед глазами все плыло и двоилось.

На своих губах он почувствовал, что-то мягкое и вонючее.

— Соси. И даже не думай укусить, иначе отделаю так, что мама родная не узнает.

Лешка не понимал, что от него хотят. Он так и лежал, смотря вверх в потолок и содрогаясь от равномерных движений внутри себя. Болезненные удары по лицу вернули его в действительность. Его щеки сжали, и он непроизвольно открыл рот. Внутрь рта вошло это плотное и неприятное на запах.

— Соси, ну же, лижи его, языком проведи.

Леша стал делать то, что слышал. Он не осознавал смысл сказанного и вообще уже не осознавал происходящее. Все смешалось в боли, расплывающейся действительности, словах, которые он не понимает, и опять боли. Боль была постоянно, каждое движение приносило боль, и он лишь ждал, когда эти движения прекратятся, и тогда он просто сможет свернуться калачиком и заснуть…

Опять удары по лицу, а в горле неприятный солоноватый вкус и его тело снимают со стола и ставят на пол, на четвереньки. Еще несколько ударов и опять боль сзади, а в рот пихают такое большое, что еще немного и его вырвет, и он давится рвотными позывами, но только боль сзади не дает его сознанию отключиться.

Следующий момент, когда его разум смог воспринять картинку действительности, это, когда, открыв глаза, он опять увидел потолок над головой, а в ушах голоса, как будто сквозь вату доносящиеся до его сознания. Алеша перевел взгляд от потолка на этот голос.

— Господа, я надеюсь, вам все понравилось? — Гавр на долю секунды встретился взглядом с распростертым на столе парнем, в которого вколачивался толстяк, того он без костюма сразу и не узнал. Хотя, при полном параде, этот жиртрест выглядит, как человек, а вот сейчас зрелище его жировых складок на талии было неприятно.