Гаврило Принцип. Человек-детонатор

Считается, что фамилия Принцип впервые появилась именно в Обляе. Вроде бы первым так начали называть Тодора Чеку. Это был высокий и могучий человек, которого ценили и уважали турецкая знать и турецкие чиновники за то, что он не раз отличался на службе по охране границы. А когда обстановка на границе была спокойной, он занимался торговлей. На своем белом коне Тодор скакал в Далмацию, гонял туда своих овец и волов, а домой привозил красное вино. Вино он очень любил, но когда выпивал, приходил в такую ярость, что был готов избить каждого, кто подвернулся бы под руку.

Почему же он получил прозвище Принцип? Якобы в Далмации, куда ездил Тодор и где многие говорили по-итальянски, его за рост, гордую осанку и силу называли «первым человеком в Боснии» — «II Principe Bosniaco». Еще один вариант перевода — «князь (принц) из Боснии». По другой версии, хитрый Тодор сам называл себя князем, а далматинцы ему верили. Так или иначе, легенда гласит, что тогда-то и появились в Боснии Принципы.

В 1877 году, во время антитурецкого восстания в Боснии и Герцеговине, в отрядах повстанцев побывал корреспондент британской газеты «Манчестер гардиан» Артур Эванс — будущий знаменитый археолог, организовавший раскопки на Крите и обнаруживший, что у древних жителей этого острова существовала иероглифическая письменность. А тогда Эванс описывал боснийских повстанцев, которые жили, по его словам, в условиях «племенного коммунизма».

«Я был очень удивлен настоящим парламентским искусством, которое проявляли эти обычные, увешанные оружием крестьяне, когда они собирались для обсуждения своих проблем… — писал он. — Я не верю, что группа английских крестьян могла бы так же обсуждать свои насущные вопросы. Правда, эти люди не умеют читать и писать, но в своем роде они весьма образованны, и у них существует своя собственная цивилизация… Здесь каждый мужчина может построить себе дом, хотя и, по правде говоря, без особых архитектурных изысков, а каждая женщина может сшить себе одежду».

Повстанцы принимали англичан с почестями, преподнесли им дорогие подарки, угощали жареной ягнятиной и густым далматинским вином и пели для них народные песни под гусли. Потом они сыграли с гостями в… футбол. «Мячом служила шапка одного из партизан, — писал Эванс, — в игре не было четких правил, но всё-таки это был футбол».

Эванс побывал также по другую сторону границы — на австрийской территории, где находились лагеря для беженцев из Боснии. По некоторым данным, в них насчитывалось не менее двенадцати тысяч человек, в основном женщины и дети, которые спасались от мести турок. Бежали тогда в Австрию и женщины с детьми из семьи Принцип, а мужчины в это время сражались в рядах повстанцев. Возможно, во время поездок по Боснии Эванс встречался с предками Гаврилы Принципа — во всяком случае, бывал в тех отрядах, в которых они воевали.

В восстании участвовали, например, дед Принципа Йово со своим братом Тодо. Тодо даже попал в плен к туркам — его заковали в цепи, но по какой-то причине не казнили, как многих других «бунтовщиков». Может быть, за прежние заслуги перед Османской империей? (Принципы считались одними из лучших пограничников в округе.) Воевал в одном из отрядов повстанцев и отец Гаврилы Принципа Петар. После поражения восстания Йово и Петар тоже бежали в Австрию, но когда Босния и Герцеговина была оккупирована австрийскими войсками, вернулись в свое село.

В Обляе они построили новый дом — старый сгорел во время восстания. Это был типичный дом бедных боснийских крестьян. Его основание выложили из камня, а верхнюю часть стен и крышу возвели из дерева. Окна вместо стекол закрыли бумагой. Дверные проемы в таких домах обычно делали такими низкими, что входящему волей-неволей приходилось кланяться хозяевам. Внутри всегда было холодно, сумрачно и дымно. Полом служила хорошо утоптанная земля, а дым от очага уходил через отверстие в крыше.

Тодо Принцип, освобожденный из плена, снова стал пограничником — только уже на австро-венгерской службе. Илия, дядя будущего убийцы эрцгерцога, служил жандармом. Кстати, до самых выстрелов в Сараеве в семье Принцип существовала традиция — один из мужчин обязательно должен идти в жандармы.

Дед Йово таинственно погиб зимой 1881 года во время охоты на гусей и уток. Поговаривали, что его нарочно застрелил австриец, начальник местной управы, но это были только слухи. Причины и обстоятельства смерти Йово так и остались невыясненными. После его гибели главным в семье стал Петар, или Пепо, как его называли в селе.

В отличие от могучего Йово тридцатилетний Петар, по описаниям современников, был невысоким, худым, добродушным и тихим. Он не пил и не ругался, а в свободное от работы время сажал деревья вдоль дороги из Обляя в столицу местной общины Босанско-Грахово и отличался такой набожностью, что односельчане над ним посмеивались, а иногда и отпускали в его адрес крепкие и не очень приличные крестьянские шутки.