Гаврош (СИ)

  Так вот и жил, тем и питался. Всё лето на раскопках, сдавал квартиру, а зимой в тихом городке у моря, отдыхал, мне нравилось. Где я только не бывал, где ступать не приходилось, даже работал в море. Правда, тогда пришлось набрать команду, судно арендовать с подъёмником. Но не зря, недалеко от берега нашли баржу с тремя танками. Удалось поднять их и так в ракушках продать. На этом клиент, что все три ленд-лизовские машины забирал, настаивал, мол, сам восстанавливать будет. Мы тогда столько подняли, что я мог всю жизнь не работать, доля моя была половина из общей суммы, моя находка, да и руководил я этим, но душа требовала, так что снова поиск. Если находил своих, старался передавать смертные медальоны и награды с отметками, где нашёл, а вот награды немцев и всё что находил с них, это всё шло на продажу. На Украине был магазинчик я там всё сбывал, барыга мой вполне надёжный. А тут я всё продавал сам. Интернет наше всё. Даже немного немецкий подучил. Основные покупатели оттуда были.

  Этот бункер не я нашёл, о нём знали окрестные жители, мол, штабной бункер, но затопленный ещё со времён войны. Наши вроде спускались на нижние этажи в аквалангах, ещё при Союзе, а так больше там никого и не было. Однако когда я исследовал его, обнаружил, что уровень воды заметно снизился, куда ниже стал, чем был раньше. Вот я и решил осмотреть те два этажа, которые появились из-под воды. Объяснять, как так получилось с разрушением, не буду. Столько лет всё же прошло, влага сделала своё дело, сперва лестница начала рушится, а потом и до потолка дошло, но выбраться мне не удалось. Рывок к выходу не получился, на меня рухнуло несколько тонн старого бетона. Вот так я и оказался в теле Зака Он.

  Теперь по второй моей жизни, надо сказаться не менее интересной и бурной. Тогда очнувшись практически здоровым, не знаю где банда атамана Техно взяла картриджи для аптечек, а стоили они запредельно, но всё же выдали Шону. Вытащил тот меня из-за кромки. Так вот, очнувшись, уже практически здоровым, я решил вживаться в местную жизнь. Шон, конечно, удивился, что я перестал его понимать и разговариваю на непонятном языке, но всё же смог найти выход. Не все на планете впали в дикость, были и спецы тут, редкость, но были. Например, старик Уд. Он застал тот момент, когда вирус начал действовать, молодым пареньком, курсантом одной из Звёздных Академий на планете. В общем, прожил эти двести лет, и я его видел своими глазами. Вы не ослышались, он прожил именно столько лет, местные оказались долгоживущими, средний возраст как раз эти самые двести лет, некоторые доживают и до двухсот пятидесяти, но это совсем редкость. Хотя омоложение бывает, мне об этом рассказывали, но там процедура омоложения запредельная по цене. Чуть ли не сто миллионов, но зато можно прожить ещё двести лет.

  Шон, недели две пытался со мной общаться, но сложно это, даже жестами. Вот он и отвёл меня к старику Уду. Нас встретил древний старикан с длинной седой бородой и плешивой головой. Тот посадил меня в кресло и надел на голову какой-то горшок опутанный проводами. Потом как будто бомбочка взорвалась в голове, и я потерял сознание. Ненадолго, минут на двадцать, но когда очнулся, к своему удивлению стал понимать, что говорят окружающие. Жаль и старика. Он прожил два года после той нашей встречи. Не убили, его охраняли и берегли, сам умер, старый уже был. Мы с ним тесно общались за эти два года, так что я реально его жалел и грустил о нём. Хороший старикан, редкость среди жестянщиков найти хороших людей, там идут по трупам к свету, но мне повезло дважды встретить таких. Шона и Уда.

  Я не стал скрывать, и Шон сразу узнал кто я и откуда. Он недолго думал, повздыхал и хлопнул меня по плечу, сказав:

  - Ты всё равно мой брат, самый близкий мне человек, Гаврош.

  Гаврош - это моя кличка. По фамилии. Я Гаврошев Эдуард Владимирович. Описал, кто это и почему меня так прозвали, так что брат стал часто меня Гаврошем называть. Я сразу озаботился образованием, мне нужно было знать не только язык, но и письменность. К сожалению, при передаче языка, такого умения мне не внедряли. Шон жадничать не стал и уплатил услуги старика Уда. Правда учиться пришлось в живую, с конспектами и тетрадками. Их нам заменяли доски, на которых я писал углём. Не было у старика нужной гипнограммы. Это и печалило. Однако ничего и письменность и счёт за год я более-менее овладел. Да и Шона подтянул, тот тоже не умел ни читать, ни писать. Прожил я в этом новом мире четыре года, мне как раз на днях восемь лет исполнилось, Шон знал, когда я родился.