Газданов

И так же постепенно и негромко происходит возвращение Гайто Газданова домой. Данная книга — всего лишь шаг в этом пути. Однако и он стал бы невозможен, если бы не поддержка тех, кто поделился сведениями и помог советами. Автор выражает огромную признательность Ольге Абациевой (Париж), Руслану Бзарову (Владикавказ), Владимиру Березину (Москва), Ренэ Герра (Париж), Александру Горюнову (Париж), Лоре Джанаевой (Париж), Тамерлану Камболову (Владикавказ), Людмилу Кацаркову (Лос-Анджелес), Андрею Корлякову (Париж), Асланбеку Мзокову (Владикавказ), Юрию Нечипоренко (Москва), Дмитрию Орлову (Москва), Валерию Прийменко (Париж), Егору Резникову (Париж), Фатиме Салказановой (Париж), Татьяне Солюс (Москва), Алексею Сосинскому (Москва), Владимиру Соскиеву (Москва), Ладе Сыроватко (Калининград), Александру Тотоонову (Москва), Сергею Федякину (Москва), Татьяне Фремель (Москва).

Автор также благодарит за содействие сотрудников Хотонской библиотеки (Гарвард, США), Библиотеки университета Нантера (Франция), Дома-музея Марины Цветаевой (Москва) и Библиотеки-фонда «Русское Зарубежье» (Москва).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ РОЖДЕНИЕ 1903-1929

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Я не помню такого времени, когда — в какой бы я обстановке ни был и среди каких людей бы ни находился — я не был бы уверен, что в дальнейшем я буду жить не здесь и не так.

Гайто Газданов. Вечер у Клэр

1

«Я родился на севере, ранним ноябрьским утром. Много раз потом я представлял себе слабеющую тьму петербургской улицы, и зимний туман, и ощущение необычайной свежести, которая входила в комнату, как только открывалось окно», — писал Газданов в рассказе «Третья жизнь».

Так все и было. Ноябрьское утро — двадцать третьего дня по старому стилю. Петербургская улица — дом стоял на Ка­бинетской. Зимний туман висел за окном. Можно ли представить, чтобы в Петербурге в это время года на рассвете не было тумана? Гайто этого не допускал. Вообразить себе рассвет в северном дождливом городе было намного проще, чем вообразить все, что последует дальше.

Дальше следовало путешествие. Газдановы покинули Петербург, как только глава семьи Баппи (Иван) Газданов закончил Лесной институт и получил назначение в Сибирь. Его первенец Гайто к тому времени окреп, и с ним уже можно было отправляться в путь. Где прошли три года странствий, в действительности Гайто не знал. Сибирь он представлял только по рассказам няни. В ее повествовании не было названий городов, зато было много диковинных вещей — замороженные круги молока, сливочное масло в бочках и беглые каторжники, которым на ночь оставляли за окнами продукты. Так что первое путешествие Гайто, пропущенное сквозь реальность, миновало его память и мелькнуло в пересказе:

«Сибирские реки, сибирские просторы — это было то, что еще так любил мой отец, и я знал их по его рассказам и по рассказам матери и няни… мне были известны все могучие, возможные только в Сибири, повороты реки, легкий и точно небрежный, но неувядающий запах, смесь травы, цветов и земли; и мерный бег коня… и холодное густое молоко с черным хлебом, густо посыпанным солью» («Железный Лорд»).

Дальше следовало возвращение. Вновь улица северного города, дом на Кабинетской, морозный воздух, и он сам, сползающий вниз из распахнутого окна, в последний момент подхваченный матерью. Это была самая ранняя картина из тех, что он вынес из детства. Поэтому вообразить ощущения первого дня своей жизни было нетрудно. В любом случае, с чего бы ни начинать отсчет — с момента рождения тела или памяти, — это случилось именно там, и потому дом стоит того, чтобы о нем сказать отдельно.

В последнем дореволюционном справочнике 1913 года, сообщающем о домовладельцах Петербурга, дом номер семь по улице Кабинетской числился как имущество некоего Иосифа Абациева. После революции дом отошел государству; из нескольких больших квартир на каждом этаже было сделано множество других меньшего размера, и с тех пор стены дома повидали немало новых хозяев, ничего не ведавших ни об истории его последнего владельца, ни об истории внучатого племянника этого владельца.

Нас интересует вторая история, но рассказать о ней, не упомянув первую, невозможно. Потому что Магомет (Иосиф) Абациев приходился Гайто Газданову двоюродным дедушкой, и именно благодаря ему Дика Абациева, маленькая девочка из осетинского села Кадгарон, станет Верой Николаевной Газдановой — матерью нашего героя, которой он будет восхищаться всю жизнь.

Дика попала в Петербург, когда дядя Магомет служил в Твери управляющим акцизными сборами. Дом на Кабинетской он посещал лишь изредка, во время кратких визитов к своей супруге Лидии Погожевой. Вскользь от родственников узнала Дика историю бурной студенческой молодости дяди и его странного союза с немолодой русской дворянкой, женитьба на которой и сделала его хозяином четырехэтажного особняка.