Газданов

В масонство он был посвящен 2 июня 1932 года по рекомендации М. А. Осоргина и М. М. Тер-Погосяна. Его друзья В. Андреев и В. Сосинский, пришедшие в ложу чуть раньше, готовились к тому, чтобы принять следующую степень после ученика, — степень подмастерья. Сам Гайто получит ее ровно через год. Но еще будучи учеником, он уже становится активным помощником Осоргина, который был одержим новыми идеями.

По воспоминаниям П. А. Бурышкина, «брат Осоргин занимал место оратора в течение долгого времени и присутствовал на большом числе посвящений. Все его речи, как вообще его выступления, записаны, и собранные вместе дают наглядную картину тех первоначальных наставлений, которые оратор ложи давал вновь вступившим в масонский орден братьям. Своим постоянным общением с молодыми братьями брат Осоргин сделал чрезвычайно много для масонского воспитания и образования братьев».

Масонское воспитание, как и любая инициатива Осоргина, носило конкретный практический характер. Он не просто знакомил молодежь с целями и задачами вольного братства, для нее он решил создать специальную ложу. И в отличие от его мирского начинания – издательства «Новые писатели», – этот замысел оказался более плодотворным и жизнеспособным.

«Он отвергал иерархию и бюрократическую практику обоих французских послушаний как недостойную настоящего идеологически чистого и философски развитого масонства. Поэтому ему казалось необходимым создать сначала небольшую учебную группу братьев, в которой они, в особенности молодые по стажу братья, могли бы познакомиться ближе с символикой и историей масонства в условиях свободного живого обмена мыслей, в обстановке меньшей торжественности и более тесного общения. …Была и надежда на то, что влияние этой учебной группы в ее ложе, матери — "Северная звезда" — скажется на более тесной ее связи с ложами Великой Франции», — писал Георгий Орлов об инициативе Осоргина.

12 ноября 1934 года старшими масонами был подписан акт об учреждении ложи «Северные братья», которая просуществовала до 1939 года.

Несмотря на невозможность для нее, как ложи независимой, собираться в одном из масонских храмов и на невозможность пользоваться административным аппаратом Великого Востока и Великой Ложи, «Северные братья» вели исключительно интенсивную и регулярную масонскую работу. Они собирались не два раза в месяц, как все ложи, а каждый понедельник и провели около 200 собраний.

Как вспоминал в своем отчете второй руководитель ложи брат Переверзев: «С первых дней беседы вырвались на вольный простор масонских исканий. Надо было о многом долго и жадно поговорить, надо было почувствовать друг друга в живом обмене мыслей, заглянуть поглубже в душу друг к другу, создать тот тесный братский союз, который связывает сердца нелицемерной любовью и дает силы и радость соборной работы».

Общее количество участников было 137 братьев. Одним из них, охваченных «идеальным каменщичеством» — душевным состоянием человека, активно стремящегося к истине и знающего, что истина недостижима, был наш герой.

«В этом блестящем успехе,— вспоминал брат Мазэ, — главнейшая заслуга принадлежит, конечно, основателю и первому руководителю ложи — М. А. Осоргину. В русском масонстве тех времен было немало исключительно блестящих деятелей общественности, представителей русской культуры, блестящих ораторов, но едва ли многим из них удалось бы создать эту совершенно своеобразную и независимую масонскую группу. И объясняется это оригинальным, вдохновенным и неформальным отношением брата Осоргина к Масонству. Он понимал братство Вольных каменщиков как сообщество людей, соединенных силами ищущих истину».

Это понимание передалось Гайто. Он соглашался с Осоргиным в том, что путь к совершенствованию человеческого рода лежит через самоусовершенствование при помощи братского общения с избранными и связанными обещанием такой же над собой работы. Иначе говоря: братство вольных каменщиков, то есть строителей, — это союз нравственной взаимопомощи. К своему членству в этом союзе Гайто относился чрезвычайно серьезно и старался по мере своих возможностей воплощать в жизнь все, что провозглашалось на заседаниях.

Документально зафиксировано его присутствие на заседаниях ложи, начиная с 1932 года и до конца 1960-х годов. Он делал доклады и участвовал в обсуждении докладов других членов ложи. 2 марта 1936 года он выступил с докладом «О юбилеях и безвременности масонства», 6 апреля того же года он сделал доклад «Об опустошенной душе».