Газели

Прошла!.. И вслед ушла душа,
И я застыл, едва дыша,

Украдкой глядя, точно вор,
Что на чужой косится двор.

Хватился сердца — сердца нет.
Как обруч, покатилось вслед.

Вскричал: «О равная весне,
Скажи, вернешь ли сердце мне?»

Расхохоталась, и в устах
Сверкнули перлы. О аллах!

В ночи казалось мне — умру,
Коль не увижу поутру.

И все ж печаль была светла:
Ведь ты во сне ко мне пришла.

Я понял: в дни творенья рок
Мою любовь к тебе предрек.

Предрек тогда ж Хосрову он:
Тобою буду умерщвлен.

«Дождусь ли вновь тебя…»

Дождусь ли вновь тебя, о лунное сиянье?
Ушла, не подарив надежды на свиданье.

Унесшую покой, должно быть, не увижу
До Страшного суда. О Судный день, гряди же!

Повей, о ветерок, и мне с ее порога
Пылинку принеси! Утешь хотя б немного.

Взгляни, мой кипарис один иль кто-то с нею?
Слетай в ее цветник и возвратись быстрее!

Увы, подобно ей, и ты в далеком крае,
И ты меня забыл. Вернешься ли, не знаю.
Но знаю, что она не возвратится снова.
Осталось лишь взывать к всевышнему Хосрову.

«О любимая, вино у тебя всегда водилось…»

О любимая, вино у тебя всегда водилось.
Принеси из погребка, окажи такую милость!

Выпью только для того, чтоб взбодриться, не хмелея.
Все равно от черных кос неизбежно опьянею.

Я сгораю от любви. Подними со мною чашу!
Пеплом сердце моего я букет вина украшу.

Умоляя снизойти, унижаться я не стану.
Унижение ведет к надушенному кафтану.

Сердце выкрала мое колдовским коварством взгляда,
Но упрекам в колдовстве свет очей твоих преграда.

Угнетенного тобой хоть сегодня ты не мучай,
Счета пережитых мук берегись на всякий случай!

О любимая моя, на Хосрова не посетуй,
Коль отважится привлечь столь жестокую к ответу.

«Коль счастье близости с тобой…»

Коль счастье близости с тобой осуществил бы рок,
Могли бы стать мои стихи сокровищницей строк.

Вчера я думал: может быть, привидишься во сне,
Но от проснувшейся тоски, увы, не спалось мне.

Я о разлуке сел писать, но дрогнула рука.
Мне показалось, что скорблю не годы, а века.

О, сколько раз гасил свечу, чтоб слиться с темнотой,
Но тотчас ложе озарял сияньем образ твой.

Пытался разумом постичь, чем я не угодил,
Любовь являлась и, пьяня, лишала разум сил.

И снова я писал стихи, к его сужденьям глух,
Но только именем твоим ласкали строки слух.

«Того, кто честь из-за любви…»