Газета День Литературы # 118 (2006 6)

Она — дочь бежавшего из каторги русского, который обосновался в Бухаре и женился там на туземке. Она получила образование в России, где, после смерти отца, вышла замуж за одного из тех, кого теперь называют врагами народа... Муж расстрелян, она томилась в подвалах Чека, затем, соблазнившись ее привлекательностью, власть имущие передавали ее друг другу, или, вернее сказать, — вырывали один у другого...

Ее глаза видели величайшее унижение женщины, ставшей вещью, и теперь она ничему не верит... Хотя... третьего дня, когда я, как полусумасшедший, стоял перед нею и лепетал бессвязные слова о моем желании весь век употребить на лечение ран, нанесенных ей жизнью, ничего не требуя взамен, лишь бы она жила, — тихое участие появилось в ее глазах, и она ласково провела рукой по моим волосам... Но тем не менее, она упорно повторяла — нет!

VI

Два дня спустя.

Кончилось одно — начинается другое... Кострецов сегодня утром не явился домой... Я спросил о нем монаха, — тот многозначительно махнул рукой по направлению к оврагу, где шакалы заботятся о погребении мертвых. Неизбежный конец всех, кто приобщился к таинственным чарам сна, заставляет меня действовать.

Я употребил весь остаток средств на покупку у монахов провизии, приспособил под кладь верблюда Зеллы, который до сих пор одиноко бродил у подножия холма. Я сосчитал патроны нагана, — их было семь, — те, которые в гнездах барабана. Наган может пригодиться, потому что сегодня, до наступления ночи, я силою увезу Зеллу, а в пустыне появились грабители. О них рассказал сегодня утром до нитки обобранный пилигрим.

Чувствую себя изумительно хорошо: у меня есть ясная цель! Труба жизни гремит в моих ушах!

Я еще заставлю Зеллу полюбить милую землю и все сущее на ней, в том числе, может быть, и... прапорщика Рязанцева!

***

Дневник Рязанцева подобран мною на путях беженцев, по пустыням и дебрям устремившихся во все закоулки мира.

На том месте, где я его нашел, — лежало много человеческих костей и кости одного верблюда. Вероятно, все семь пуль прапорщика очень ему пригодились...

Один скелет был небольшой. Судя по дневнику, он может принадлежать Зелле.

Тут же валялась фуражка российского военного образца, аккуратно пробитая пулей. Глядя на нее, я наполнился диким восторгом: как хорошо он умирал за жизнь!

Владимир Бондаренко ХАРБИНСКИЙ МИСТИК

С Альфредом Петровичем Хейдоком я познакомился в Москве в конце семидесятых годов. И было ему уже под 90 лет. Крепкий кряжистый русско-латышский богатырь. Ему было тесно в любой комнате, любил волю и в жизни, и в своих духовных исканиях. Когда-то в Харбине он подружился с Николаем Рерихом, увлекся его идеями. Они были созвучны тому, что он писал. В 1934 году в предисловии к книге мистических рассказов Альфреда Хейдока "Звёзды Маньчжурии" Николай Рерих писал: "Рассказы эти прежде всего углублены качеством убедительности, этим редким отличием, свойственным лишь чему-то действительно пережитому, перечувствованному. Помимо увлекательного содержания и вдумчивого изложения они полны тех внутренних зовов, которые пробуждаются на древних просторах, напитанных славою прошлого. В каждом рассказе, безразлично, будет ли он основан на бытии современности или на далеких звучаниях великих наследий, всюду внимание останавливается на чертах больших реальностей, которые уводят читателя в область высоких представлений. Творчество А.Хейдока своими литературными качествами всегда нужно, но сейчас, когда поистине глаза всего мира устремлены на эти древние места, оно нужно особенно. Тем, кто много ходит по просторам Азии, особенно звучат быль и тайна, которые нигде, как в Азии, не сочетаются так убедительно".