Газета День Литературы # 125 (2007 1)

Но у безкрылых-то уж судовые

готовы заранее записи!

Тянут себя через силу

они в небеса,

как Мюнхаузен, – за косы…

Лишь раскрывать успевает народ,

не следя и следя за пострелами,

Тайны их чёрные,

шитые нитками белыми.

Вижу и я их дела

(ибо "дело дурное – не хитрое");

Сферы, шары, монгольфьеры,

вопящие маски за титрами...

Мне с их "искусствами"

Пёстролоскутными

Незачем ладить-милашкаться;

Вижу афиши о взлётах на тросах;

мне виден пейзаж конца

Света – с кнутом огневеющих

трещин на глобусе,

Загодя выжженном, где (о восторг!)

ни единой подробности

Жизни былой... Вижу диких,

исполненных злобности,

Страшных "святых";

истерию взвинтив тупиковую,

Тащат

за полоумные пряди они

себя, как морковь парниковую

(Нет, как Мюнхаузен –

за косу ту париковую),

В Космос – во царствие царств...

И, как мнится им, пулями

Мча к небосводу, –

воркуют блаженными гулями:

"Вот вам, земляне, вся ваша Земля!

Та, которую пнули мы,

Ветошь, которую, взвившись,

ногой оттолкнули мы! –

Первые были мы здесь

и последние люди великие..."

И, в изумлении, слышу

в последнем их клике я – ...

Гений связать со злодейством –

старания дикие!

Лезут при этом из разных углов

прежутчайшие гадины,

В лютой лазори пустот – одинокие...

Что же я думала, глядя на

эти картинки жестокие?

Думала: да не взывайте вы,

ох, не взвывайте вы

К инопланетным,

лукаво притихшим, созданиям, –

Вязнущая вы пехота рывка

запредельного!

Вам не купить Неопознанных

именно вашим страданием,

Вам не снискать у них к вам

снисхожденья отдельного;

Вам не взлететь.

Потому – со злодейским заданием

Бьётесь о Свод

(и добру-то не вдруг

поддающийся!)...

Ввек нас обманывал воздух,

над нами смеющийся.

То, что над воздухом –

тоже стихия свободная;

Крылья её от ловца вырываются,

– ранящи, мощны, невежливы, –

Мчать – не догнать!

Потому что напев непоющийся

Есть. И натура бывает –

невзлётная.

Вам не взлететь в Эмпиреи

блаженные, ежели

Вас на земле,

как в раю преждевременном,

нежили.

Вам не взлететь!

Ваше место в болотах,

проквашенных квакшами,

Если хоть капелька крови землян –

на руках ваших.

Ждёт корабля,

поводя романически бёдрами,

Крашенная "ассоль",

просмолённая кнастером,

Ждёт – не дождётся:

пиратские снасти оборваны,

Выломан грот неизвестным,

но истовым мастером...

Тянет краса и себя в небеса,

как Мюнхаузен за косу, –

Даже глаза косы!

Но не приходит корабль,

разудалую сватая:

Девья ухватка вертепная –

вещь не крылатая.

Тянут себя в небеса...

(Так Мюнхаузен сказочный – за косу Пудреную –

сам себя в эмпиреи подтягивал!)

Но раздаётся из Космоса загодя: – На-ко-ся!

Ваша канава не есть

Байконур и Канаверелл!

Злостно вы Землю ослабили,

Космосу – сил не прибавили,

Дивную общую шапку Земли –

продырявили!

Вам не взлететь...

Александр Малиновский ОКОШКО С ГЕРАНЬЮ

ОСЕННЕЕ

А я не привыкну жить,

Живу на земле впервые…

Хочется

Мне говорить

Всем людям

Слова простые.

Своё хочу сказать земле,

Клёну,

Чей лист догорает...

Поют петухи

На селе.

В сердце

И в небе –

Светает.

***

Ах, вот он, комочек Отчизны –

Поющая в зелени птаха!

Я знаю: умру не на плахе,

Умру – от любви к этой жизни!

С рожденья дано нам так много!

Я чувствую сердцем такое,

Что нету мне в жизни покоя,

Во мне постоянно – тревога.

За всё, что живёт и ликует,

За всё, что страдает и плачет.

Не знаю, как жить мне иначе,

Как выдержу ношу такую!..

ОДИНОЧЕСТВО

Осенний лес и холоден, и пуст.

Ноябрь настал.

Какая тишь кругом!

И только гулко раздаётся хруст

Валежника под мокрым сапогом.

Один лишь дуб хранит свою листву,

Как лета дар

И как о нём печаль.

Глаза мои всё ищут синеву,

Но нет её, есть лишь седая даль.

Я не могу не думать о тебе.

И что мне делать с этаким собой?

...В моей такой изменчивой судьбе

Ты словно летний лучик золотой.

сны мои

Валерию Ерицеву

Знаешь, мой друг,

мне часто так снятся

Наши поля, перелески, жнивьё.

Надо бы, что ли,

почаще встречаться,

Как-то не так

мы, наверно, живём.

То нас потоком несёт на стремнину

Мимо отеческих тёмных ворот,

То попадаем в богемную тину,

То суета нас берёт в оборот.

Я ведь о чём загрустил ненароком,

Тихо травинку в зубах теребя:

Наше ли это и будет ли впрок нам,

Что забываем порой про себя?

Спой мне про степь

да про Волгу про нашу,

Много ль осталось нам

радостных дней!

Я ж – помолчу, я послушаю,

ставший

С песней твоей и мудрей, и светлей.

Знаю, мой друг,

нам с тобою нечасто

Тихо попеть удаётся вдвоём.

Надо бы,

надо почаще встречаться,

Как-то не так мы,

не так мы живём...

ПИСЬМО

Занедужил белый свет –

И виновных будто нет.

Исподлобья люд глядит –

Мир бездушием смердит.

С простодушием былым

Я теперь кажусь чудным.

Засвети моё лицо –

Напиши мне письмецо!

Пусть хоть в маленьком письме

Лучик светится во тьме.

Я отвечу не спеша –

Ещё теплится душа.

ОКОШКО С ГЕРАНЬЮ

С.Н. Афанасьеву

Матица с крюком

над зыбкой скрипела,

Матушка песни сердечные пела.

Детство давно уж моё отзвенело,

Матица в доме своё отскрипела.

Выпорхнул, встал на крыло

и умчался,

Шарик земной небольшим оказался.

Всё-то мне кажется

раннею ранью,

Матушка смотрит

в окошке с геранью:

Где я, какой я, и песни какие

Нынче пою, в наши годы лихие?

Матица с крюком

над зыбкой скрипела,

Матушка песни сердечные пела...

КОЛОДЕЦ

Знаешь, мама, наш колодец

обвалился –

Я пошёл воды попить и не напился.

Сруб ветловый,

что с тобою мы срубили,