Газета День Литературы # 126 (2007 2)

Начиная свою новую книгу, Вера Галактионова каждый раз делает как бы свой самый первый шаг, забывая о предыдущем. Сколько книг – столько художественных открытий. Только отошли от необычности её сказового острова Буяна, спасительного противовеса гибнущей распутинской Матёре, только перестали говорить о "Крылатом доме", как с неспешностью тяжеловеса Вера Галактионова предложила свою версию происходящего в России и свой вариант худо- жественного решения, роман "5/4 накануне тишины". Уже сам заголовок был необычен, чересчур смел для традиционной "Москвы". Какое-то цифровое обозначение музыкального тона социальных событий. Конечно, оно, это предыдущее – прослеживается в романе "5/4 накануне тишины", сидит и в форме, кое-где повторяя и роман "На острове Буяне", и ранний рассказ "Adagio", и какие-то размышления из "Слов на ветру опустевшего века". Иначе и быть не могло. От себя не уйдешь, как бы ни пытался. Даже в споре с самой собой она остаётся всё той же Верой Галактионовой, русским писателем с жёстким взглядом и широким взором, с вольным стилем, вроде бы хаотичным, но укладывающим свой вселенский хаос в строгую систему координат и с вполне традиционным русским отношением к слову. Как признаётся она сама: "Я застолбила, определила свой рабочий размах – с одной стороны деревенское "Зеркало", с другой – рискованное, экспери- ментальное "Adagio". Но я понимала свою долгосрочную задачу иначе: свести эти два направления в единое – добиваться поэтапно органичности такого, невозможного, казалось бы, синтеза". Как ни парадоксально может показаться, но и Людмила Петрушевская, и даже Татьяна Толстая покажутся замшелыми реалистками рядом со всегда экспериментальной, всегда новаторской прозой Веры Галактионовой. Если бы не её русская направленность, не её отторжение от всяческого космополитизма и русофобии, быть бы ей в лидерах нашей самой современной либеральной прозы, блистать на приёмах у президента и русскоязычных олигархов, не хуже Виктора Ерофеева. Тем более, и в жизни она столь же эффектна, как в прозе. Но какой-то стихийный устойчивый русский менталитет диктует ей свои условия существования, и, к счастью, писатель идёт согласно предназначенному свыше пути, предначертанному Богом.

Композицию романа, простой и ёмкий сюжет, подбор метафор, заданный изначально звуковой словесный ритм – весь инструментарий современного прозаика она заставляет служить высшим замыслам, и потому называть Веру Галактионову постмодернисткой, при всей изощрённости её романной формы, нелепо, ибо и язык романа, и метафора, и метафизика подчинены духовному восприятию мира. Свой новаторский целебный хаос она сама же направляет в жёсткое русло духовного замысла. Она, как настоятельница монастыря, где в разных кельях, по-разному, но творят единое богоугодное дело, сострадают и молятся о заблудших.

По сути, в той или иной мере, все герои последнего романа "5/4 накануне тишины" – заблудшие души: даже пребывающая в затяжном предсмертном состоянии жена главного героя Андрея Цахилганова Любовь. И спасение этих душ – в обретении любви, в возвращении любви, земной, духовной, возвышенной, плотской... А любовь к миру, любовь к людям, любовь к ближнему своему, возвращает и все иные высшие человеческие ценности. Во имя этой любви можно и самому пожертвовать жизнью, да и что стоит жизнь, лишённая любви?

Может быть, этому прозрению заблудшего человека и посвящён новый роман Веры Галактионовой – неизбежному самосожжению давно уже духовно погибшего человека, самосожжению любовью во имя спасения других. Во имя спасения Родины. Ибо без любви нет и Родины, а без Родины – нет и любви.

Можно ли поверить этому самосожжению? Ведь герой романа – откровенно говоря, подонок с юношеских лет, и остаётся вопросом, как же вышла за него замуж по сути изнасилованная им наивная студентка Любаша? Развратник, циник, бездушный и прагматичный человек Андрей Цахилганов, в первые же годы перестройки превратившийся в порнокороля, местного олигарха индустрии развращения, откровенно и пошло изменявший своей жене направо и налево, вдруг с болезнью жены, быстро перешедшей в смертельную стадию, из Савла превращается в Павла, посвящает спасению жены или хотя бы замедлению её смерти всего себя.

Может ли такое быть? – спрашивают, к примеру, иные кинокритики после просмотра фильма "Остров". Может ли иуда и предатель превратиться в святого, спасающего души и жизни людей? Петр Мамонов убедительно доказывает – да, может! Не менее убедительна и Вера Галактионова: пути спасения непредсказуемы, и неким высшим замыслом было определено именно Цахилганову не только заниматься спасением жены, но и спасением, пожалуй, рода человеческого…