Газета День Литературы # 127 (2007 3)

Пользуясь своим малолетством, Илдэгис неотступно следовал за торговцем, приглядывался к каждому движению, но говора взрослых не понимал. А говорили торговцы о том, какого рабы роду-племени, сколько из них ханглы, которых русские называют печенегами и от которых пошли якутские хангаласы.

– Надеюсь, все они кипчаки? – спрашивал маленький.

– Да-да! Все, господин! – отвечал Ханай. – Я помню про твой заказ! И почти половина из них – ханглы...

Услышав это, двое отбракованных из-за шрамов на голове воскликнули:

– И мы! И мы тоже – ханглы!

"Я тоже родом из великих ханглы", – подумал Илдэгис и легонько дернул Ханая за рукав, но тот досадливо отмахнулся.

Торговец завершил осмотр рабов тем, что заставил забракованных пробежаться с большими камнями в руках, наблюдая за их дыханием, а уж потом ударили с Ханаем по рукам. И тогда Ханай, довольный свершившимся делом, ухватил Илдэгиса за тощую шею своей пухлой ладонью и вывел того пред очи иноземца.

– Вот подарок тебе, почтенный торговец! – сказал он.

Меднолицый удивленно поднял брови и сделал губы скобой книзу. Илдэгис выпрямил спину и снизу вверх глянул на Ханая, ища у того поддержки. Ханай продолжал:

– Не смотри, почтенный, что он тщедушен, как побег дерева под каменным валуном. Бог дал ему светлую голову: вырастет побег, станет деревом, и в тени его ты всегда найдёшь добрый совет, покой и отдохновение!

– Да он же помрёт в дороге! – уверенно сказал меднолицый.

– Нет, господин! – пискнул Илдэгис. – Нет! Горная речка быстрее равнинной, камень обойдёт, под землю спрячется, но прибьётся к большой реке! Не лишай меня счастья...

Торговец присел на корточки перед Илдэгисом и удивленно покачал головой:

– Какого же это счастья? Быть рабом?! – Он снова стал надувать щеки.

– Я родом из великих ханглы: купи меня – не пожалеешь! Малый пёс вернее большого шакала!..

– Хэх! – улыбнулся меднолицый. – Ты неглупый ханглы. Я тебя покупаю, и теперь ты волен идти куда хочешь! – И торговец поднялся перед Илдэгисом во весь свой небольшой рост, давая понять, что разговор окончен. Однако Илдэгис пал на колени и ловко обхватил руками ноги меднолицего чужеземца.

– Нет, нет, мой тойон! Если ты пожалел меня, так пожалей и мое искреннее желание: хочу уехать с тобой на далекую иранскую землю!

– Глупец! Что может быть дороже свободы на этом свете? Богатство? Отнюдь нет! Чем богаче становишься, тем больше ощущаешь себя рабом своего богатства! Знания? О, не-э-эт! Нет. Чем больше узнаешь, тем огромней становится то, чего никогда не узнаешь... Скажи: что же может быть дороже свободы?

И тогда Илдэгис слово в слово повторил слова своего старого дяди по отцу. Он сказал:

– Свобода – не для человека! Она – для никому не нужной твари. Слава – вот причина стремления к богатству и знаниям. Слава – это не только поклонение земных людей, это воля Богов. Человек, добившийся славы, – это выразитель и вершитель Божественного замысла!

Замолчали и рабы, и свободные люди. Замолчали на мгновение прибрежные волны.

– Не-э-эт! - воскликнул вдруг Ханай. – Я не отдам его, этого златоуста!

– Он куплен! – возразил меднолицый торговец и положил руку на голову Илдэгиса. – Пусть поживёт и поймёт, как далёк он сегодня от истины... Запомните слова Хасана!

***

Корабль Хасана шел прямо на юг.

За двадцать дней путешествия Илдэгис впервые узнал, что такое шторм и усадка на мель, но корабль уцелел и мальчик остался жив. Наконец-то показались впереди по курсу земли Арраанские, находящиеся на другом берегу моря Абескуун. Владел ими султан Ирана. Здесь нашёл своё место самый большой невольничий рынок. Товаром были воины и ремесленники, черные рабы для тяжёлых работ и мастера редких рукоделий, писаря и учёные.

Когда подошла колонна могучих рослых рабов, купцы обступили её, спеша перебить друг у друга покупку и норовя приобрести для перепродажи по десять-двадцать человек. Однако Хасан не спешил, лицо его оставалось невозмутимым среди всеобщего галдёжа и звона монет, среди разноязыкого гвалта и возникавших тут же склок. У Хасана уже был уговор с правителем Арраана Алпамиром о продаже всех двухсот рабов. И к концу дня, когда покупатели разошлись несолоно хлебавши, явился сам Алпамир в окружении угодливой свиты и десятерых охранников-нубийцев. Он оглядел ряды отборных и протянул руку Хасану:

– Я доверяю тебе!

– Нет для меня ничего дороже твоего доверия! – горячо ответил Хасан, медное лицо его просветлело, он довольно запыхтел.

Алпамир поднял руку. Сверкнули дорогие перстни на его сухих пальцах, и блеск самоцветов, как чары, поверг всех в оцепенение.

– Кипчаки! – заговорил Алпамир по-кипчакски. – Сородичи мои, выросшие на бескрайних степных просторах, обожжённые солнцем и ветрами, выносливые и отважные! По воле Бога прибыли вы в эту благословенную страну, и прошу вас отныне не считать себя рабами! Отныне вы – воины великого султана!..