Читаем Газета День Литературы # 132 (2007 8) полностью

Газета День Литературы # 132 (2007 8)

Газета День Литературы

Голубое зарево пожара,

Сполохи

обманные

зарниц,

Тихий плеск

И вдохновенья ярость...

Серебро

раскованных речей,

Душный шёпот,

полоумный крик.

В бурю

затерялся ль,

утонул,

Алопарусный заветный бриг?

Всё песок,

песок,

Золотой,

оранжевый,

зелёный,

То холодный,

холодней, чем лёд,

То отчаянно,

до жути

раскалённый. Камень,

Полированный водой,

Держится на мякоти зыбучей...

То осветит солнце грань его,

То накроет

Мутной, мрачной тучей.

Атома забытое ядро

В слёзнике моём

Застряло пылью...

Опустился наземь,

Опалил

Белые

Застенчивые крылья.

Виноградной гроздью набухал,

Наливался соком...

Наступили,

Выдавили кровь –

И стал потоком...

Краски все

В одном пучке мечты

Выстрелом по дрёме –

Паутина

В капельках росы –

Ничего... кроме...

***

Окунуться бы в снег, зарыться...

Пусть метель завьюжит, занесёт.

Пусть мороз взледенит,

разъярится

И от солнца меня упасёт.

Пусть в таком холодильнике

странном

Пролежу, нетревожим века.

И в каком-нибудь

тысячном...спьяну

Откопают меня чудака.

Скажут:

"Это ещё что за диво!?!

Кто такой?

Для чего здесь лежал?"

Им отвечу,

стряхнувши сонливость:

"Я давно от людей убежал...

В нашем веке они были злые...

Добрых мало...

Сплошное зверьё.

Век двадцатый...

Людишки былые:

Проститутки, убийцы,ворьё,

Спекулянты, рвачи и хапуги,

Мародёры, тупицы, ханжи...

Век двадцатый

дрожал от натуги,

В сердце века торчали ножи.

Кровь из ран

вырывалась на волю,

Воля века застыла в крови...

Люди были собою довольны.

Только я себя вечно травил.

И не выдержал как-то... и в яме

Схоронил себя,

врывшись в снега...

И теперь я стою перед вами

На ещё не окрепших ногах

Ну, а вы меня помните, люди?!

Я поэтом, художником был...

А теперь среди вас кем я буду?

Свое прошлое я не забыл

Может быть,

покажусь вам ничтожным

(Ишь, вы все на подбор крепыши)

И пустым, и нелепым, возможно,

Не поймёте моей вы души.

Слишком много в ней

шрамов и ссадин,

Слишком много царапин, заноз,

Потому что я не был всеяден

В страшном веке

убийственных гроз".

***

Соль сна на ладони...

В дождь – град.

Рад был бы

Швырнуть

горсть горошин сих в ад...

Огорошен –

Это нектар из амфор аркадийских?

Или яд?

А вдруг это суть счастья – соль?!

Моль жизни суетной выедающая?

Изволь, испробуй на деле её мощь.

Выдерет? Сможет ли?

Дрянь выдрать из людьёвых рощ?

Или просто пустая забавишка

Над и под.

А я в центре,

День в год вколачивающий

почём зря,

Горя от жажды истин,

Зажатых в кулаках богов

несуществующих...

Что ль я атеист... ист?

Тем хуже мне,

Нам, а не им.

Их нет? Бред?!

Слава разумникам!

Везде им – рая тишь.

На мышь есть кот.

Порядок. Сутки – ночь и день.

Тень можно вычеркнуть.

Тень есть тень.

Где в ней материя?

Щупайте – материи нет.

Мать где у тени?

Свет? Или отец?

Нет ни отца, ни матери – сирота.

Та, которую топчем

Подошвами мысли трём.

Мрём прежде в себе сами.

Для прочих, для всех – потом.

***

Стало меньше

дерзости,

Стало больше трезвости

Был я необузданным,

Плохо жизнью взнузданным.

Стал теперь пришпоренней,

Стал теперь пришоренней,

Стал теперь продуманней,

Стал теперь придуманней.

Стал теперь взыскательней, Стал самокопательней,

Стал я многомысленней,

Стал я трезвомысленней.

Стало меньше дерзости,

Стало больше трезвости.

Только мне нерадостно

От разумной трезвости,

Только жаль мне сладостной Полоумной дерзости.

ТЩЕТНОЕ

(ассоциация)

Древо рубят дробя в щепки

Льщу надеждой себя тщетно

Тысяч тысячи тщет – тучи

Груз не свой и ничей вьючу

Все попытки тащить тщетны

Не скули не пищи – слепни

Я не мёртв и не жив – мощи

Сны надежды моей тощи

Не смыкающий вежд где ты? Паутинки надежд – тщета

В паутину тщеты впутан

Тянут лапы кусты смуты

Ощетинилась тща злобно

Утешенья ища в Лобном

Ждут приказ палачи молча

Дни остынут в ночи волчьей

Юрий Иванов ПАМЯТИ БОЛЬШОГО ХУДОЖНИКА

Прошёл год, но до сих пор не могу поверить в то, что уже нет Валеры Чумакова.

Он ушёл из жизни 29 июня 2006 года. Его творчество, к сожалению, малоизвестно, потому как он был неприемлем для власть предержащих.

Но все, кто побывал в Твери в музее Салтыкова-Щедрина, не оставались равнодушны перед его яростно-мощными панно на темы произведений этого писателя.Они никак не иллюстрации, а скорее вихри образов, навеянные его любимым писателем. Эти панно останутся навсегда памятником творчеству этого замечательного мастера.

Он был рисовальщиком от Бога. Рисовал быстро, легко и остро, будто кто-то свыше руководил его рукой. Впридачу неистощимая фантазия.

Кроме упомянутых музейных панно в истории русского искусства наверняка останутся его серии литографий. Это сатирические “Лозунги” и одухотворённые “Русские меценаты”. И светлая, изящная акварельная серия, посвящённая Пушкину, а также ряд совершенно оригинальных живописных работ.

Валерий Егорович Чумаков был талантливым, неравнодушным, честным и многогранным русским художником.