Газета День Литературы # 138 (2008 2)

Как и Толстой, Проханов полностью развенчивает романтику кавказской войны, показывая её грязную изнанку, гниль военного быта, где есть жульничество и пьянство прапорщиков, унижающее достоинство офицера заискивание перед солдатами из бывших блатных, разнузданность и наглость контрактников. Но он, в отличие от своего великого предшественника и некоторых современников, снимает романтический флёр не с русских персонажей романа, а с чеченских, показывая их жизнь и борьбу не в возвышенном духе, как это делают в некоторых своих произведениях В.Дёгтев или А.Ким, а в предельно критическом ракурсе. Теперь уже не Розенкранц, Болхов или Крафт, с присущими им "фанфаронадой и хитрыми фразами при свисте пуль, с игрой в презрение к смерти выглядят марионетками бесчеловечной комедии – войны", а мятежный чеченский генерал "с кошачьими усиками", хозяин дома чернокудрый Исмаил, его родственник – преподаватель истории одного из грозненских вузов. Вся "романтика" чеченцев, по Проханову, сводится к подлости, жестокому истреблению ни в чём не повинных людей, каннибальскому глумлению над трупами. Сам собой отпадает столь мучавший всякий раз Толстого вопрос и о справедливости войны, ибо российские солдаты на этот раз выступают не захватчиками, а скорее, если следовать логике изображённых в романе событий, защищающими.

Начиная с пятой главы в романе появляется ещё одна, назову её столичной, сюжетная линия, очень напоминающая те главы повести "Хаджи-Мурат", где речь идёт об императоре Николае I и имаме Шамиле, двух одинаково резко осуждаемых Толстым безнравственных деспотах, в равной степени заинтересованных в войне на Кавказе. У Проханова также эта линия параллельна основной и внешне никак с ней не связана, но, тем не менее, самым существенным образом её дополняет и объясняет, ибо описанные до того события оказываются, прежде всего, следствием не бездарно организованной локальной военной операции, а масштабной политической игры, которую ведут в столице государства совсем другие персонажи. Позволю себе сделать предположение, что автор "Чеченского блюза" максимально в данном случае использует идейное и композиционное открытие Толстого, благодаря которому, по тонкому наблюдению П.Палиевского, в повести и рождается совершенно новый, по-видимому, уникальный в мировой литературе тип реалистической сатиры – сквозное параллельное разоблачение.

Согласно авторской идее романа, современный образ кавказской войны в читательском сознании не получит адекватного отражения без вот этой, повторим, "столичной", сюжетной линии. Её (вместо императора Николая I в "Хаджи-Мурате", хотя и в не меньшей степени, что, видимо, соответствует современным российским реалиям) инициирует в "Чеченском блюзе" известный московский банкир, влиятельный предприниматель Яков Владимирович Бернер. Именно он более чем кто-либо заинтересован в том, чтобы армия вытеснила отряды Дудаева на сельские равнины под удары авиации, ибо разгром боевиков означал бы для концерна, принадлежащего Бернеру, установку контроля над нефтяными промыслами, а значит и укрепление его собственного влияния в стране. Окружающими его людьми, даже из высших эшелонов власти, Бернер умело манипулирует, каждому отводит место в грандиозной игре, ставки в которой – безграничная власть и богатство.

В романе Проханова даётся иная, в отличие от классики, трактовка вновь обострившегося в конце ХХ столетия российско-кавказского противостояния. Его причины не только в социально-экономических, религиозных или этнокультурных различиях, которым отводил первостепенную роль в будущих мировых конфликтах С.Хантингтон, но и в циничной, по убеждению автора, политике захвативших в России власть олигархов, манипулирующих судьбами целых народов, стравливающих их между собой ради укрепления своего финансового и политического могущества. Отсюда, видимо, и проистекает столь пристрастное отношение автора к "повстанцам", одни из которых не понимают, а другие из-за всякого рода меркантильных соображений и не хотят понять, что их борьба против русских за так называемую "независимость" есть лишь внешний план многослойной интриги глобального масштаба, имеющей совершенно иные, чем видится обычным гражданам, конечные цели. Кстати, такой же марионеткой предстаёт в романе и российский министр обороны, громогласно твердящий расхожие антисемитские проклятья, но одновременно на корню продающий армию и принципы офицерской чести.