Газета День Литературы # 150 (2009 2)

И нам нельзя уже расстаться с нею.

Что было и что будет – суета.

Кривая и останется кривою.

Но есть у слов большая высота.

Вот здесь уже киваешь головою.

И может статься, что наш белый свет

Задуман был как суета сует.

3.

Кончай, пластинка. Покружилась вдоволь.

Похоже, ты – ну, вылитая я.

Ты так послушна, так всегда готова

Кружиться в тёмных дебрях бытия.

Тебя, склонившись, бедная иголка

Царапает, вытаскивая боль.

Тебе давно невыносимо горько,

Печальная тебе досталась роль.

Меня царапает игла другая,

И из меня опять на белый свет,

От жажды острой жить изнемогая,

С оглядкой вышел медленно сонет.

И он кружиться будет, как пластинка,

С надеждою, задумчиво и тихо.

4.

Без объявления стучится строчка

Осенним вечером часам к восьми.

Со словом просится, конечно, точка,

И запятая просится: "Возьми".

Иная строчка, словно ожерелье.

Слова сияют, точно жемчуга.

Другую вдруг постигло ожиренье,

У толстых слов всегда растут рога...

И есть слова, что умирать готовы

Или идти легко на компромисс.

И есть такие – им нужны подковы.

Будь начеку, поэт, посторонись.

Пускай бегут себе подальше, мимо.

Поэзии нужны слова без грима.

5.

Я очень временный хозяин стен,

Благодарю и временную крышу.

Ведь я уже давно доволен тем.

Что всех рыданий ветра я не слышу.

И дождь, как будто не жалеет труд,

И стены чисты и всегда умыты.

Картины в окнах разные растут.

Какая радость: окна плодовиты.

Я процветаю в бедности святой,

Любуюсь подвигом цветущей орхидеи

И, кроме верной точки с запятой,

Я двоеточием ещё пока владею.

Другим владениям твоим, поэт,

Цены базарной не было и нет.

6.

В пространстве громко дышит моя грудь.

Сирень на столике, словно сиделка.

Во времени кратчайший путь

Охотно, честно совершает стрелка.

Надежда варится точь-в-точь, как суп,

И через час она уже готова.

Немного позже и с бесцветных губ

Слетит ругательство с цветами снова.

О времена! О губы! Да и ты,

Пространство, вскормленное мною, –

Все исказило образ красоты,

И зло творится за моей спиною.

Пока она ещё мне не видна,

Но где-то кроется моя вина.

7.

Победа сумерек. Увядший свет

Пытаются поймать слепые окна,

И первая звезда (о, сколько лет!)

На землю тихо смотрит из бинокля.

Куда-то облако опять спешит,

Намазав губы толстые закатом,

Но улица моя (вернее, уже стрит)

Цветами тёмными весьма богата.

Вдали от родины чего ещё я жду?

Душа теплом неведомым согрета.

Встречаю с радостью я первую звезду,

Чуть слабый блеск её привета.

Быть может, где-то за её спиной

Стоит душа иная, мир иной.

8.

Снимаю тень свою, как бы с креста.

За что и кем была она распята?

Иду по улице, чуть-чуть грустя.

Как хорошо грустить всегда по блату.

Одно и то же, кажется, везде.

Как далеко находится нирвана?

Одни застряли глубоко в беде,

Другие в роскоши бесцельно вянут.

Так было, скажут мне, вчера,

Так будет, пояснят мне, завтра.

Живи в рассрочку, слёзы вытирай.

Какой посев – такой и будет жатва.

Никто не думает, как тень сберечь,

Когда над головой повиснет меч.

9.

Мучительны бывают вечера,

Когда из памяти, уже довольно зыбкой,

Всплывает заблуждений мишура,

Когда блестят отчаянно ошибки.

Мерцанье молний тех далёких встреч

И неизбежный зов и звон бокалов,

Сияние случайных голых плеч

В разгаре пьяных и весёлых балов.

Но от себя бежать уже нельзя.

Ты заперт в прошлом, как в звериной клетке.

Идешь вперёд, а вот живёшь назад,

Глотая настоящего таблетки.

И в прошлом, и теперь кружись,

Тебе дана как бы двойная жизнь.

10.

Октябрь в окне. Мой клён совсем разделся.

Он – вот пример! – всегда навеселе.

Из пальцев образуя быстро дельту,

Рука течёт свободно на столе.

В наш разговор влетает ветер темы,

Интересующей не только нас.

Вот ловят всякий вздор теперь антенны,

Оставив в сердце горький резонанс.

Жестокий мир в упор глядит с экрана,

Заплаканные лица смотрят из газет,

И это всё, как говорят, по плану.

Какому плану? Кто нам даст ответ?

Тот вещий и испытанный оракул?

Да он бы не ответ дал, а заплакал.

11.

Памяти В.Маяковского

О как он был в поэзию влюблён

Красавец этот в жёлтой яркой кофте!

Из гущи всех тускнеющих имён

Одно давно сверкает: Маяковский.

Не встретишь у него слов холостых.

По голове, как кошек, слов не гладил.

Он их ковал, он добывал свой стих,

Как добывают драгоценный радий.

Он шлифовал язык, как ювелир,

Он не писал – он в сущности чеканил.

Его стихи объездили весь мир,

Блестя везде, как драгоценный камень.

И вдруг случилось... Не хватило сил?

Своей рукой он песню задушил.

12.

О, фонари, и вам не надоело

Насиловать себя в полночный час?

И лишь поэт, ушедший в своё дело,

Готов завидовать, жалея вас.

Поэт и ночь. Вот тоже тема. Дабы

Она с другими принесла плоды,

Уйди в слова, поэт, в их ночь, в их табор,

Умри легко у Музы на груди.

Умри в словах.. И в этом есть отрада,

Уйди в слова, не чувствуя вины,

Иди в слова безжалостно батрачить.

Из глубины пиши, из глубины.

Ведь наскоро приклеенная слава

Есть самая тяжёлая отрава.

Геннадий ИВАНОВ "...И ПОТОМУ СВЕТЛА"

О МИРЕ

Я устал от тоски. Я не сплю.

Я стою у окна. Замерзаю.

Боже мой! Как я мир не люблю,