Газета День Литературы # 150 (2009 2)

И рухнул коленями о плитку пола, и зарыдал, как мальчик, натягивая себе на голову пальто, ёжась, словно от холода, и вдавливая лоб в доску дивана.

И мальчик в будке, провожая взглядом матерящиеся ботинки, слыша крики из помещения снизу, нажал быстро на кнопку. И включил музыку.

Дерево, покрытое лаком, было холоднее его лба, новая кожа дивана, скользя, касалась его волос. Вдруг открылась и захлопнулась дверь; он перестал плакать, замер, прислушиваясь: чьи-то лёгкие шаги, возня, царапание железки по полу, пыхтение инвалида, его "спасибо, спасибо, вот спасибо, вот спасибо". Он понял, что это она. Он слышал, что она молчит, не отвечает. Он представил её себе, её лицо, застыл, не оборачиваясь, оставляя дерево дивана у лба. Ему почему-то казалось, что прядь её волос должна выбиться из-под платка и мешает ей смотреть, она же наклонилась, помогая старику, и теперь она все время поправляет спадающую прядь рукой. Воспоминание, давно забытое, коснулось его. "А в школе я боялся входить в туалет, если рядом с дверью стояли девочки, – стыд".

Музыка настигала его. Дотрагивалась на глубине. Он не чувствовал слёз, текущих по его лицу. "Нет меня, нет, и тела моего нет", – так слышал он музыку.

– Помоги ему, – раздался громкий бесстрастный голос инвалида. – Другой упал, не он, на меня, не он.

– Вам помочь? – услышал он ласковое, осторожное, невинное.

Он нащупал в кармане пачку в четыреста рублей.

– Эй, вам плохо? – переспросила она смелее, трогая его за плечо.

– Не надо, – сказал он, отлепляя лоб от лакированной доски дивана.

Поднялся. На неё не смотрел. Обогнул инвалида. Поднялся по ступеням.

Было по-прежнему морозное солнечное утро. Он вздохнул глубоко. Усмехнулся. Следы слёз холодили лицо. Он выпустил губы. Расстегнул неторопливо ширинку и поссал на блестящий, желтоватый, песочный, утоптанный прохожими, снег.

Иван БУРКИН ТИХООКЕАНСКИЕ СОНЕТЫ

К 80-летию Ивана Буркина

Давно знаю и люблю стихи Ивана Афанасьевича Буркина, самого лиричнейшего из экспериментаторов стиха, самого авангардного из традиционных русских лириков. Может быть, так и суждено было ему: всю жизнь между…

Между Россией и Америкой. Между авангардом и традиционализмом. Между патриотами и демократами. Его можно было встретить в редакции "Нашего современника" у Станислава Куняева, и в редакции журнала "Арион". На страницах "Нашего современника" ему не хватало литературной вольности, игры со словом, на страницах "Нового русского слова" ему не хватало русскости и лиричности.

Я жил у Ивана Афанасьевича в Сан-Франциско, когда собирал материалы о второй волне эмиграции, о литературе ди-пи. Мы вместе ездили в знаменитый форт Росс, бывшую русскую крепость, в центр русских эмигрантов Монтеррей, где ему довелось работать в центре по изучению России, мы гуляли по русским кварталам Сан-Франциско и Иван Афанасьевич вспоминал свою молодость, годы войны, всю тягость жизни перемещенных лиц.

Сегодня, пожалуй, Иван Афанасьевич – последний из могикан русской поэзии старой эмиграции. А сколько их было, ярких, составляющих гордость русской литературы ХХ века: Иван Елагин, Дмитрий Кленовский, Борис Филиппов, Леонид Ржевский, Ольга Анстей, Борис Башилов, Николай Нароков, Николай Моршен, Владимир Юрасов, Владимир Бондаренко, Григорий Климов, Олег Красовский, Игорь Смолянинов, Татьяна Фесенко… Со многими из них мне довелось повстречаться, побеседовать в Нью-Йорке, Мюнхене, Сан-Франциско, Нью-Джерси, Кёльне, Париже, Брюсселе, Мельбурне…

Русские старики, верные русской литературе. Их жизнями распорядилась война.

Судьба Ивана Афанасьевича Буркина, если не брать во внимание его яркий неповторимый поэтический стиль, которого даже трудно с кем-нибудь сравнивать, была типичной судьбой диписта, выходца из послевоенных лагерей для перемещенных лиц (дисплейсед пёсенс – Ди-Пи). Родился в Пензе в 1919 году, уже с 1938 года начал публиковаться в Саранске в Мордовии. В 1940 году закончил филфак педагогического института. Затем война, фронт, ранение, плен. Попал в немецкие концлагеря в Баварии, после войны остался на западе. В 1950 году переехал в США. Уже в лагерях ди-пи начал печататься в появившихся в Германии литературных журналах и альманахах второй эмиграции "Мосты", "Грани". В Америке стал сотрудничать с журналами и альманахами "Опыты", "Современник", "Встречи", в газетах "Новое русское слово" и "Русская жизнь". Там же опубликованы и все его основные книги стихов "Путешествие из чёрного в белое" (1972), "Рукой небрежной" (1972), "Заведую словами" (1978), "13-ый подвиг" (1978), "Голубое с голубым" (1980). Даже по названиям сборников видно, что перед нами не поэт-традиционалист, что Иван Буркин пробует сам "заведовать словами", играть со словом, чувствуется его импрессионизм в восприятии мира .

В Нью-Йорке Иван Буркин защитил в Колумбийском университете докторскую диссертацию, затем всю жизнь преподавал русский язык и литературу в разных американских университетах и центрах.