Газета День Литературы # 150 (2009 2)

Целиком отношу эти слова к позиции моего коллеги, бывшего товарища, которого я реально поддерживал в решающие моменты литературной судьбы. Оказывается, напрасно. И реплика эта рождена не простительной личной обидой, а гражданским гневом и полным недоумением: почему наши литераторы "прохудились памятью" и не могут печатно писать правду, называя имена, события, обстоятельства? Даже в безобидной ситуации – от руки одно, а типографски, пусть малым тиражом – другое. Так какую же литературу и нравственную атмосферу мы создаём? Какой доверчивости и благодарности ждём от читателей? Не нахожу ответа над подаренной и, увы, не смешной книгой.

Снова вспоминаю Фёдора Достоевского: "Хорошо смеётся человек – хороший человек"… Уж про хорошее поведение смехачей и говорить не приходится.

ЧЕСТНЫЙ ПУТЬ

Радостную весть прислала мне из Вологды Анастасия Александровна Романова: собирают книгу воспоминаний о моём незабвенном старшем друге, собрате по лирике, полном тёзке Александре Александровиче Романове. Давно пора! Чем дольше живу я на белом свете, чем больше общаюсь с людьми, встречаюсь с творцами, тем глубже осознаю: человека такой внутренней чистоты и цельности – мне, пожалуй, больше не встречалось.

Самое поразительное, что Александр Александрович помог мне и после смерти. Телекомпанию "Московию" продали олигарху Пугачёву – другу Путина. Я возмутился, выступил в широкой печати с гневными статьями…

Ну, подумал – всё. Пора заняться литературной работой, писать не примитивно и оперативно, а от души и по-писательски, издавать книги. Но режиссёр, с кем прошли мы все перипетии борьбы в "Московии", уговорила меня выйти на МГТРК "Мир", чтобы делать с её помощью авторскую программу о культуре стран СНГ. Тогда ещё витала надежда на создание единого экономического и информационного пространства, на выход в широкий эфир и поддержание наших культурных связей. Снова горячо взялся за дело. Может быть, слишком горячо… Меня начали ставить на место. Прежде всего – обвинять в литературности, в излишней любви к поэзии, пусть и национальной. Хотя так в титрах и написано было: поэт и публицист.

На других каналах литературу стали вообще презирать и, похоже, знать – не хотели. Вот Василий Арканов делает для программы "Намедни" репортаж из США о девушках из группы поддержки команд, которые теперь в паузах матча скачут с махалками и у нас, и завершает его словами, прежде немыслимыми для сына или однофамильца писателя: "В общем, кричали женщины "ура" и в воздух чепчики бросали", как сказал… Пушкин". Сильно! Прежде и журналисты, и редакторы со школьной скамьи помнили, что это сказал Грибоедов, но теперь, ни "стильный" тогдашний ведущий Парфёнов, ни вся группа "аналитической" программы не замечали этот ляп, выказывая не просто свою необразованность, а демонстрируя общий дух, царящий на телевидении.

Я тоже хлебнул его сполна и не смог вынести двух самых главных творческо-политических претензий: мол, очень много литературы вообще и излишне много… России, будто она и не член СНГ, на котором, по правде-то говоря, всё Содружество держится и политически, и морально, и материально. Терпеть такое – невозможно, я окончательно убедился, что не приемлю современное телевидение, где царят предательство и пошлость. После прямого предательства режиссера окончательно порвал с телевидением. Но тяжело оставлять поприще, которому отдал столько сил и лет.

Приехал домой, увидел повторное извещение о бандероли, которую некогда было получить, сходил на почту и, вскрыв грубую упаковку, получил нежный привет из прошлого – из Вологды и годов, наполненных поэзией. На форзаце извлечённой книги – на первом же развороте – была воспроизведена дневниковая надпись, сделанная рукой его старшего друга, замечательного вологодского лирика Александра Романова: "Поэтическое слово – искра вечности". Александр Александрович Романов подготовил сборник к 70-летию, но чуть не дожил до юбилея – утром 5 мая, в День печати, поэт и журналист переписал начисто последнюю статью "Здравствуй, племя младое!" – о встрече с ребятами 15-ой школы Вологды, вышел по делам на улицу и… упал во дворе дома. Остановилось ранимое и отзывчивое сердце лирика.

ЮБИЛЯР ЕВТУШЕНКО