Газета День Литературы # 151 (2009 3)

Часто быстрых зайцев сравнивали с молниями, верным спутниками громового бога Перуна. Молнии называли еще морскими зайчиками, которые купаются в море дождя, стремительно рассекая водяные струи. Зайцы, как и другие грызуны – белки и бурундуки, имеют крепкие зубы, разгрызающие самое крепкое дерево, подобно молниям. Зайцы и белки несли с собой бурю и ненастье, губительное для людей. Плывущий в бурю никогда не упоминал имени зайца, опасаясь гнева водяного. Первая весенняя охота на зайца посвящалась верховному богу – громовику и символизировала приход нового сезона. Как Перун преследовал трусливые молнии, которые спешили укрыться от его гнева в тёмные тучи, так и охотники загоняли зайцев и белок, во славу громовика.

Время зайца – начало весны. Цвета – белый и серый.

Пословицы и приметы:

Без собаки зайца не поймаешь.

Коня положили, да зайца уходили.

За двумя зайцами погонишься, и одного не поймаешь.

Заяц по селу бежит – к пожару.

Заяц дорогу перебежал – к несчастью…"

Другой известный русский ученый, Крушевский, в своей книге о заговорах ссылается на зайца, ассоциирующегося с месяцем, луной. В своём первом научном труде "Заговоры как вид русской народной поэзии" (1876г.) Н.В. Крушевский определил задачи исследования этого жанра русской народной поэзии: "В настоящей работе я пытался определить, что такое заговоры... и объяснить материал, собранный в книге Л.Майкова "Великорусские заклинания"... В заговорах от зубной боли проводится образная параллель с месяцем: "Месяц золотой, у тебя зубы не болят, у N не болят". С точки зрения взглядов современного человека параллель эта представляется неуместной в силу позабытого первоначального смысла заговора: появление месяца в "зубном" заговоре было возможно, так как рога месяца могли представляться зубами. В ином варианте зубного заговора зубную боль приглашают переселиться в зайца. Заяц, вероятно, ассоциировался с месяцем, к которому обыкновенно обращаются в зубных заговорах (как уже упоминалось выше) и который находится в мифологической связи с зайцем… Итак, в заговорах есть какой-нибудь образ. Это не случайно".

Со временем, забыв о языческих сказаниях, переняв у Европы её суеверия, Россия также стала бояться, когда заяц перебегал дорогу едущим лошадям. Столетиями наши зайцы отвечали за все несчастья путников. Как все мы знаем, и наш гений Александр Пушкин панически боялся зайцев, перебегавших перед ним дорогу.

Как вспоминает болдинский диакон Раевский: "Был у Пушкина в Болдине лакей, из Болдинских крепостных, по фамилии Торгашев. Пушкин часто беседовал с ним, шутил, брал с собою на прогулки. Один раз Пушкин обратился к нему со словами: "Торгашев, остриги меня, сними усы и бороду", – потом засмеялся и пригласил его с собой ехать верхом в "Лучинник" (рощу). Но едва они успели завернуть за гумно, – откуда-то взялся заяц и перебежал дорогу. Пушкин тотчас же вернулся домой. Дело было лунной ночью; Пушкин любил в такие ночи ездить в "Лучинник" (в двух верстах от Болдина)".

Впрочем, может, умные зайцы и на самом деле не несли несчастье, а предупреждали ездока о ждущих его неприятностях. Ведь не поехал же Пушкин из-за зайца в Петербург, и не попал на восстание декабристов, а то бы загремел на каторгу. С другой стороны, Наполеон презрел зайца, перебежавшего ему дорогу прямо перед вторжением в границы России, и … оказался на острове святой Елены. Вывод: к зайцам надо прислушиваться. Как прислушивалась пушкинская Татьяна Ларина: "Когда случалось где-нибудь /Ей встретить чёрного монаха/ Иль быстрый заяц меж полей /Перебегал дорогу ей, /Не зная, что начать со страха, /Предчувствий горестных полна, /Ждала несчастья уж она…" Увы, жаль, зайца не оказалось по дороге к Чёрной речке, месту дуэли Пушкина.

Думаю, мог Пушкин сочинить весёлую фантазию о настоящем лунном зайце, как никто другой из русских поэтов, он не чурался ни древнего язычества, как русского, так и других народов, ни народных поверий, в своей поэзии он не был строго подчинён идее единобожия и вольно допускал языческие фантазии, и в "Руслане и Людмиле", и в "Сказке о попе и работнике его Балде", и в других своих сказочных поэмах. Кстати, нашёл я своего героя в "Руслане и Людмиле": "Так точно заяц торопливый, /Прижавши уши боязливо, /По кочкам, полем, сквозь леса /Скачками мчится ото пса. /То с ведьмою, то с великаном, /То лунной ночью видит он, /Как будто сквозь волшебный сон, /Окружены седым туманом, русалки…" И где же был тот заяц перед дуэлью?..

Послушавшись Европу, стали видеть мы, особенно наше дворянство, в зайчишках наших помощников ведьм и колдунов. Вот здесь я не буду выдвигать нашу самость. Не было этого в нашем язычестве, а в Европе тема заячьего колдовства столетиями была одной из главных. Сотни женщин в Европе пошли на костёр из-за недостреленных охотниками зайцев как ведьмы, превращавшиеся в этих животных. У нас, русских лунная тема зайца прослеживается гораздо слабее. Впрочем, иногда он всё же соотносится с Месяцем, и эти упоминания сопровождаются схожим рефреном: заяц-месяц то "лыки драл", то "травку (листья) рвал".