Газета День Литературы 155 (2009 7)

Многое ещё, конечно, хотелось и следовало прокомментировать: и то, как характеризуются грузины и армяне в главе "Родители", и то, как якобы Россия захватила Грузию, и то, как говорится в книге о С.Есенине, М.Цветаевой, М.Светлове, Ю.Казакове, В.Высоцком, С.Кирсанове, Д.Самойлове, А.Битове, В.Аксёнове, А.Синявском и других писателях. Хотелось бы показать, как безбожно перевирается история литературы в случаях с "Нашим современником" и дискуссией "Классика и мы", как нагло оболганы (в духе РАППовских погромщиков 20-х годов) Станислав Куняев, "День" и "русская партия"… Всего не перечислишь.

Но я понимаю: газета не безразмерная, не серия "ЖЗЛ", которую дважды осчастливил своими "кирпичами", своей словесной диареей Дмитрий Быков. Уверен, впереди новая книга в этой серии и новые премии. То, чем занимается Быков, востребовано современной космополитической, русофобской интеллигенцией.

Всё сказанное заставляет меня скорректировать прежнее своё отношение к Быкову. В статье о его книге "Пастернак" я назвал Дмитрия Львовича Коробочкой и Хлестаковым в одном флаконе. Теперь, после прочтения "Окуджавы", понимаю, что с Коробочкой погорячился. Всё-таки до уровня Коробочки Дмитрию Львовичу ещё нужно дорасти…

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ ПУТЬ

Тридцать три года. Христу на крест.

Тянет дымной гарью окрест.

Стонет россичей древних земля –

Тучей нависла поганых орда.

Напрасно льется малиновый звон –

От сабель не скрыться под сенью икон.

Напрасны молитвы – Исус не спас.

Падают грады за разом раз.

Пост и смиренье – напрасный труд.

От сабель нечистых они не спасут.

Крести не крести – знаменье не щит.

От стрел любовь к ближнему – не защитит.

Нехристей кони в соборах стоят –

Святые не видят. Святые – молчат.

Тридцать три года. Не от Христа

Копьё и шлем берёт Илья.

Не чета колокольному гул копыт:

Конь богатырский стрелой летит.

Не на Голгофу – муку принять:

На битву с ордой – рубить и топтать.

Крещён, не крещён – потом разберём.

Сталь – язык разговора с врагом.

Око за око. Кровь – за кровь.

Удар за ударом вновь и вновь.

Спас милосердный Русь не спасет:

Сила и ненависть – вот наш оплот.

Забудь про заповедей речитатив,

России послужишь – убийцу убив.

Не со смиреньем – перед врагом

Встал Илья в кольчуге, с мечом.

Миром ордынца не сбросишь с седла,

Муромца путь – смерти тропа.

Дон и Непрядва кровью текут:

Не от креста ордынцы бегут.

Храму Спасителя на Руси

Храмом быть не Христа, а Ильи.

Тридцать три года... Два пути.

Путь Христа, путь Ильи.

Цзя ПИНВА НЕБЕСНЫЙ ПЁС

Не случайно мы печатаем в газете "День литературы" повесть одного из самых ярких, самых талантливых и при этом самых спорных писателей Китая Цзя Пинва. Его имя известно всему читающему Китаю, а заодно и многим европейским странам, где книги Цзя Пинвы переводятся, как правило, вскоре после их выхода на родине.

Он столь же популярен, как кинорежиссеры Чен Кайге и Чжан Имоу, как китайские олимпийские чемпионы, как его сотоварищи по литературному творчеству Су Тун и Ван Мэн. Недавно он вошёл в список 99 наиболее культовых имен всего Китая, вместе с Джеки Чаном и своим земляком Чжаном Имоу. К сожалению, в России современная китайская литература почти неизвестна. Умудрились даже не перевести роман лауреата Нобелевской премии Гао Синьцзяна. А ведь проблемы Китая и России по-прежнему более близки, нежели проблемы жителей Парижа и Лондона.

В своих поездках по Китаю я встречался и с Су Туном, о творчестве которого мы писали в нашей газете, и с Цзя Пинва. Мне кажется, при всей нашей любви к Габриэлю Маркесу и Джеймсу Джойсу, к Фёдору Достоевскому и Антону Чехову, при всей нашей открытости миру, мы найдём в нём самого мифологичного писателя Китая, может быть, даже интуитивно опирающегося на мифы древности. Вот и в повести "Небесный пёс" он не случайно же даёт своему вроде бы простецкому герою имя Тянь Гоу – Небесная Собака. Значит, не так-то прост его герой. Ибо Небесная Собака – это одно из самых грозных небесных существ в мифах древнего Китая, один гром Тянь Гоу может разрушать горы и гнать реки вспять. Впрочем, часто Небесная собака становится на сторону добра, и тогда крепко достаётся злодеям, кем бы они ни были в небесной иерархии.

Сам Цзя Пинва – крестьянский сын, родившийся в одном из самых бедных районов Китая, – иногда становится похож своими действиями на Небесного Пса, и тогда уже перед писателем трепещут власти. Не случайно за резкую критику его роман "Тленный град" был запрещён в Китае, но его издали первым делом на Тайване, в Гонконге, в Японии и Корее.

Но и в диссидентство, в эмиграцию Цзя Пинва уходить не хочет. Пусть ругают. Пусть критикуют. А он живёт со своими героями, со своими мифами. Недаром китайские критики даже писали о демоническом таланте Цзя Пинва. Впрочем, демоны и драконы в Китае не обязательно отрицательные, иногда за ними мощь созидания и развития.