Газета День Литературы # 157 (2009 9)

Не подумайте ничего дурного, в своём инобытии "профессор Кошмаров", не распознать в коем не сильно крупного беса может только слепой, озабочен прежде всего искусственным усовершенствованием русского народа, а господина Парфенчикова использует сначала как подопытный материал для своих экспериментов, а затем – и медиума для передачи "рукгена", "генетического коктейля", волшебной "нанопилюли", которая должна придать русскому человеку "полезные черты" китайцев, грузин, евреев и немцев… Помните, у Гоголя в "Женитьбе" Агафья Тихоновна рассуждает: "Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича, – я бы тогда тотчас же решилась…"

Но подождём кричать: "Новый Гоголь явился!" С китайцами, евреями и немцами вопросов у автора не возникает, а вот родных ему грузин приходится "обосновывать": и особым их жизнелюбием, и особой талантливостью (кстати, в самом конце приведённого автором списка "потрясающе талантливых людей, рождённых в Тифлисской дуге эффективности", наряду со Сталиным, Багратионом, Маяковским и другими значится и человек с "недосказанной" фамилией Пот…), и, наконец, выбором героя (чтобы "грузинский ген был на опийном отваре").

Должен сказать, что сравнительное описание "бизнеса по-немецки", "бизнеса по-еврейски" и "бизнеса по-русски" – пожалуй, одно из наиболее удачных и ярких мест потёмкинской "Кабалы", достигающее почти фольклорного качества – здесь имеются в виду прежде всего анекдоты из матрицы "встретились (попали на необитаемый остров и т.д.) немец, русский и еврей…"

А в перспективе у нас, оказывается, и более того – создание человекокрысы: существа, способного свободно жить и размножаться в температурном диапазоне от минус тридцати до плюс тридцати градусов, не испытывать абстинентного синдрома от алкоголя и наркотиков, да ещё и размерами гораздо меньше нынешнего Homo sapiens, то есть требующего гораздо меньше пространства и питания, почти не требующего одежды и лекарств, и так далее, и тому подобное. В предыдущем романе Александра Потёмкина, помнится, была обозначена и более далёкая перспектива – вообще отказ от биологического носителя личности, переход к "электромагнитному телу" и существованию в открытом космосе.

Как говорится, "автор в теме". В нанотехнологии и генную инженерию сегодня вкладываются гигантские деньги, не просто сопоставимые с ядерной или космической програм- мами, но на порядок превышающие их. Цель этих исследований, идущих в основном в США и в Европе, – достижение физического бессмертия или, как минимум, "ветхозаветного" долголетия (до нескольких веков жизни). А то, согласитесь, как-то неправильно получается: всё у человека есть, и деньги, и власть, – а пользоваться этими благами жизни приходится максимум лет 80, ну 100. Дальше – или старческий маразм, или смерть. Маловато будет! А тут – "вечный кайф", и не в иллюзорном мире наркотических грёз, а вроде бы в самой что ни на есть реальности. Да за такое – никаких денег не жалко!..

Современная наука только представляется нам рациональной и "естественной", изучающей неизменные и вечные "законы природы". На самом деле это – не более чем маска, надетая на лицо очень специфической магии. "Философский камень" для трансмутации химических элементов, "вечный двигатель" для бесконечного получения энергии и "эликсир бессмертия" для вечной жизни – вот её извечные и непреходящие архетипы.

Так что ничего удивительного в нынешней ангажированности учёных проблемой "бессмертия для избранных" нет. Алхимия чистой воды снова востребована власть предержащими в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова.

Александр Потёмкин даёт свою версию происходящих событий и текущих тенденций. Теперь он пытается "отменить" не человека вообще (и спасибо ему хоть за это!), а русского человека, как он существует сегодня. Назвать такую позицию русофобской я лично не могу – как не мог назвать мизантропической позицию автора в романе "Человек отменяется". Но нынешние русские в массе своей ему активно не нравятся – как, впрочем, не нравятся большинству записных "патриотов": не так и не тем живут. Впрочем, сцены столкновения Екатерины Лоскуткиной, единственной потребительницы кошмаровской нанопилюли, сначала с водителем автобуса, а затем – с постовыми ГАИ, конечно, сильно "уступают" по степени вызываемого отвращения сценам пыток и насилия над владельцем каннского ресторана Разживиным или финальному "животному вагону" в романе "Человек отменяется". Да и в эпилоге Екатерина Лоскуткина, преодолевшая наследие своей прежней жизни, является читателю в самом центре Москвы как воплощенный авторский идеал.