Газета День Литературы 162 (2010 2)

Известно, что Лев Толстой высоко оценивал творчество Чехова. Он неоднократно перечитывал отдельные его произведения, а в техническом мастерстве ставил в чём-то даже выше себя.

Известно и другое: Толстой не признавал Чехова-драматурга до такой степени, что "Три сестры" не смог даже прочесть до конца. И не только это. Так, нашумевшей повести "Мужики" он высказал суровый приговор: "Рассказ "Мужики" – это грех перед народом. Он не знает народа". Трудно согласиться, что Чехов как писатель "не знает народа", но что "это грех перед народом" – с этим нельзя не согласиться.

К месту напомнить: Чехов после Гоголя явление наиболее сложное и не растолкованное в русской литературе девятнадцатого века. Сложность не в сюжетах произведений, не в языке и стиле, не в том, что драмы он, к примеру, определял комедиями, сложность в форме подачи материала – я называю это "либерализмом в творчестве" и "заглядыванием вперёд".

А ещё позиция Чехова, в которой его и сила и слабость. Позицию он чётко и однозначно изложил:

Плещееву: "Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист, я хотел бы быть свободным художником – и только" . ("Свободным" – от чего? – Б.С. )

Суворину: "Мне кажется… Художник должен быть не судьёй своих персонажей и того, о чём говорят они, а только беспристрастным свидетелем" . (Но ведь художник и создатель своих персонажей! – Б.С. )

Отсюда и либерализм в творчестве, и беспристрастность свидетеля… А уж какую загогулину преподнесут персонажи – их дело, их забота. Нередко Чехов так и писал, однако не выдерживал последовательности. Давили, видимо, два обстоятельства: неизменный критический реализм 19 века, и окружение творческой интеллигенции, особенно театральной, утратившей веру, потому и без связи с народом. Ещё-то ведь и связать нечем.

Вот это очевидно и отложилось на повести, что и позволило Толстому сказать: рассказ "Мужики" – "грех перед народом" .

***