Газета День Литературы # 166 (2010 6)

Лежавший в соседней конате на глиняном кане парализованный мастер слышал весь их разговор. Он стал стучать кулаком по краю кана, призывая Тяньгоу. "Что значит – я не пойду? ты что хочешь сдохнуть без потомства и после смерти превратиться в голодного духа?" Сказав это, он за руку усадил Тяньгоу рядом с собой и, переведя дыхание, добавил: "Твой учитель теперь бесполезная развалина, так что в будущем можешь плюнуть на всё, что я говорю, но послушай меня в этот раз: пойди переправься завтра через реку на другой берег. И отдай твою одежду хозяйке, пусть она её постирает, а то ты выглядишь так, словно работаешь на производстве растительного масла!"

"Да всё уже давно кончено", – в конце концов признался Тяньгоу.

Сказав это, он, ничего не объясняя, вышел из комнаты и, пройдя через двор, скрылся за дверью.

Колодезных дел мастер и его жена от неожиданности застыли в молчании, которое было прервано сдавленными рыданиями женщины.

Вечером хозяйка пошла домой к Тяньгоу, чтобы расспросить о случившемся. Осознав, что всему виной были беды, приключившиеся с её семьёй, она запричитала "Грех то какой! Грех то какой!" Жена мастера стала укорять Тяньгоу, за то, что он потратил столько денег на их семью, ругать бесстыжую, жадную до денег разведёнку, а пуще всего саму себя. Устав от этих речей, она замолчала и тихонько заплакала. Тронутый её переживаниями, Тяньгоу проникался всё большим благоговением перед своей бодисатвой.

Тем временем он стоял на месте, не в силах двинуться с места, будто беспомощный младенец.

– Тяньгоу, – произнесла хозяйка, – наша семья очень виновата перед тобой, и мы с отцом Усина, как бы мы ни старались, ввек не сможем искупить этот грех. Теперь, когда произошло всё, что произошло, ни у нас, ни у тебя не осталось ничего. Да даже если бы у тебя и осталось что-нибудь, я бы всё равно не позволила тебе тратить на нас больше ни фэня. Наша семья сейчас только и делает, что расходует деньги – ведь за всё приходится платить, а доходов у нас никаких. Поэтому я подумала и решила, что Усину всё-таки придётся бросить учёбу и пойти работать.

Тяньгоу поднял голову:

– Хозяйка, это не дело. Усин уже как-то пропустил несколько дней и потом с таким трудом догонял свой класс. Как бы нам ни было тяжело, ни в коем случае нельзя забирать Усина из школы.

Хозяйка и сама это отлично понимала. Будучи от природы мягкой и чувствительной женщиной, она тут же согласилась с Тяньгоу, но вернувшись домой и войдя в комнату, она увидела, в каком жалком положении находился её муж, и вновь предалась сомнениям. Всю ночь родители Усина проговорили друг с другом, решая в один момент, что будет лучше, если Усин бросит школу, а в другой, что он непременно должен учиться дальше.

"Это я довёл вас до такой жизни, это я испортил жизнь Тяньгоу. Почему я никак не сдохну! Купи мне мышьяка и дай выпить, ведь в моей жизни нет никакого смысла, а так вы хоть сэкономите немного на лекарствах!" От этих слов у женщины покатились по щекам слёзы, но она собралась с силами и заговорила: "Что же ты говоришь такое? Или ты думаешь, что мы тобой тяготимся? Пускай ты и лежишь здесь целыми днями, ничего не делая, ты всё равно – спинной хребет нашей семьи. Если ты решил изводить меня такими речами, то лучше возьми этот нож и прикончи меня на месте. Ты думаешь, мне мало сейчас других бед?" Мастер не сказал больше ни слова.