Газета День Литературы # 171 (2010 11)

И вот происходит смена декораций: коммунисты изгоняются, антикоммунисты идут вперёд. И вдруг оказывается, что все любимцы партийных салонов – все евтушенки и коротичи – они и есть жертвы партийной критики, и даже главный идеолог советской власти секретарь ЦК КПСС по идеологии Александр Яковлев, чётко занимающий в коммунистической иерархии то же место, что и Геббельс в фашистской иерархии, этот идеолог становится ускоренно главным антикоммунистом, а Михаил Петрович Лобанов теперь уже выглядит в глазах либеральной печати самым оголтелым "красно-коричневым" публицистом. Единственное отдельное постановление ЦК КПСС было о критике Лобанове и его антимарксистской позиции. Поразительно, что все те марксисты, которые принимали это постановление, выкормыши Яковлева и Суслова, космополиты, гордо называющие себя интернационалистами, в годы перестройки резво перебежали из аппарата ЦК КПСС в лидеры антикоммунизма, и сейчас, подобно Александру Ципко, важно пишут: "мы – старые антикоммунисты...". Так и получилось, что антикоммунисты засели в верхушке партии, а фронтовик и истинный коммунист по своим убеждениям, народный коммунист Михаил Петрович Лобанов десятилетиями в советское время был под огнём партийной критики. Именно он и был главным героем разгромной статьи Александра Яковлева "Против антиисторизма". Его имя постоянно мелькало в негативных статьях Оскоцкого, Суровцева, Петра Николаева и других в журнале "Коммунист", где в то время работал молодой Егор Гайдар, в газете "Правда", где работал средний Тимур Гайдар...

Бывшие герои Соцтруда, продавшиеся новым властям, упрекают вчерашнего изгоя интернационалистской системы всё в том же патриотизме и приверженности идеалам русского народа. По сути, упрекают в непродажности. И опять Михаил Петрович смущённо улыбается своим студентам в Литературном институте, отвечая на их по-современному нахальные вопросы, вежливо раскланива- ется со всеми ректорами и преподавателями, но всё также твёрдо защищает свои позиции в новых страстных и принципиальных статьях. Лобановская твердь остаётся с ним. И так будет всегда.

Пусть уже восемьдесят пять лет исполнилось в ноябре Михаилу Петровичу, и вышло немало книг и статей, воспитано немало учеников, хоть что-то да взявших от лобановской тверди, – а по-прежнему не сдаётся ни старости, ни демократам, ни чинушам один из лидеров русской национальной критики ХХ века.

Кто бы ни писал в будущем о литературной критике XX века, без имени Михаила Лобанова никак не обойдётся. И мы, молодые критики, поражались его стойкости, мужеству и прямой откровенной позиции. Когда я прочитал в советские годы только что вышедший журнал "Волга" с новой статьёй Михаила Лобанова "Освобождение", открыто противостоящей всей антинациональной позиции тогдашней партийной верхушки, меня не задело то, что в этой же статье Михаил Петрович критиковал мою концепцию "сорокалетних". С ним поспорить я всегда бы успел. Но величие замысла лобановской статьи и сейчас поражает. Поражает и отступничество нашего Союза писателей России, за редким исключением дружно осудившее автора.

А Михаил Лобанов и в доброте своей широк. Всех обидчиков своих, всех отступников давно простил, если это не принципиальные идейные недруги. Это и есть подлинное христианство: прощай врагов своих и не прощай врагов Божьих.

Не имеет в свои 85 лет ни званий всяких, ни высоких наград, ни премий государственных. Впрочем, чего они стоят – все эти звания?

Быть Михаилом Лобановым – это звание повыше, чем быть Героем России. Таким и должен быть русский критик!

Николай КОКУХИН ЗАГАДКА ГОГОЛЕВСКОГО "НОСА"

Два или три года назад я перечитал повесть Гоголя "Нос". И, как и раньше, не понял её. "Что за напасть? – подумал я. – Где тут собака зарыта? Не может того быть, чтобы повесть гениального мастера была ни о чем". Я позвонил моему другу Владимиру Воропаеву, доктору филологических наук, профессору МГУ, который всю жизнь занимается изучением творчества Гоголя и знает о нём всё. "О чём эта повесть?" – спросил я. Он ответил: "Не знаю". Вот тебе и раз! Если ведущий специалист не знает, то кто же тогда знает?

Я решил перечитать всего Гоголя. Чтение заняло примерно полтора месяца. Я открыл для себя Гоголя, можно сказать, впервые. И не потому, что читал его зрелыми глазами, а потому, что читал его как верующий человек. Все его произведения оказались духовными. В том числе и повесть "Нос". На этот раз она не показалась мне загадочной. А.С. Пушкин назвал повесть шуткой. Но это не шутка. Это серьёзное, даже весьма серьёзное произведение.