Газета День Литературы # 178 (2011 6)

в сиянье слёз… Печальней нету сна:

светла, но далека; чиста, но холодна.

***

Е.Тарасовой

По-августовски свежий и глубокий

лимонный свет стреноженной луны.

Хребты домов и вербы вдоль дороги

густейшей тенью вкось отражены.

В такую ночь собаку тянет в поле,

в такую ночь предчувствие беды…

Пересчитав штакетники околиц,

луна струит над речкой белый дым.

Стоишь-стоишь и вздрогнешь ненароком,

когда в саду, скатившись по листам,

и заблестит, похожий на кристалл.

Седая груша оперлась о крышу,

хрустят ежи примятою травой.

А на стекле рушник крестами вышит –

рушник звезды холодной, но живой.

Уже роса, а с нею запах мёда

от тёмных слив, от брюквы, от коры…

И светосонь – хорошая погода,

а вот о ведьмах тянет говорить.

***

Жестокие детские сны,

чугунка, да степь в буераках,

да песни недавней войны

в расстёгнутых настежь бараках.

Гуляет воскресный народ,

швыряет деньгу пищеторгу.

Отчаянно бабка орёт,

что ироды срезали торбу.

Свистит от восторга шпана,

а воры поодаль – в законе,

прищуром стальным пацана

на подвиги новые гонят.

Надсадно шарманка сипит

про сопки, что мглою покрыты…

И наши карьеры в степи

хранят сновиденья убитых.

Год 53-й! Весна!

Рыдает старуха в ракитах.

В садах и в руинах страна…

Ничто до сих пор не забыто.

***

Анюте

Зеркальный плёс зари вечерней,

песок от влаги потемнел.

Спит над притихшею деревней

нарядный облак в вышине.

Он между вечностью и нами

завис в незримой пустоте

и золотыми куполами

двоится в выпуклой воде.

К нему в белёсом промежутке

прижалась стайка старых хат,

и безалаберные утки

под берег илистый скользят.

И над зелёною рекою

такая Божья благодать.

Но обмелевшему душою

её, пожалуй, не понять.

Зеркальный плёс зари вечерней,

песок по низу потемнел.

Спит над заброшенной деревней

нарядный облак в вышине.

***

Вот это ночь – продрогшая, что пробы

морозу негде ставить, а из сфер,

как из ведра, по крышам и в сугробы

материально хлещет рыжий свет.

Свирепые свирели полнолунья

свистят метелями над спящею землёй.

Не то чтобы весь мир ополоумел

или приснился сон кому какой,

но оживают тени неживые,

по мостовым безвременья скользя,

и в подворотнях псы сторожевые

вбирают небо в ноздри и в глаза.

И в очертаниях, очерченных нерезко,

проступят вдруг

окно,

дорожка,

шлак…

Да как припомнится

знакомая окрестность

и – женский шаг…

Александр МАЛИНОВСКИЙ ВОРОТАМИ В ЛЕТО

НА БАРИНОВОЙ ГОРЕ

Есть в моём крае клочочек землицы,

Где я всегда себя чувствую птицей!

Дождь моросит ли, солнце ли сушит,

Всё на горе этой радует душу:

Слева – Покровская церковь. А справа –

Красной Самарки внизу переправа.

А за рекой, в необъятной низине, –

Отчина, с церковью посередине...

СЛЕПОЙ ДОЖДИК

Мама, бывало, в деревне,

Как только начнётся слепой

Дождичек, скажет: "Царевна

Заплакала. Бисер какой

Сыплет над полем. От радости

Иль с горя? Попробуй узнай!

Дарит и свет нам, и радугу –

За что это всё? Угадай...".

Мне ныне годков уж немало.

Случится вдруг дождик слепой:

Замрёшь на ходу. Вдруг это мама

Плачет на небе. Бисер какой!..

ЛОШАДЬ

Красавкою звали, особо любили,

Когда молодой была в теле и силе.

Первой на скачках бывала всегда,

Пока не случилась с нею беда...

Всего-то одна лошадиная сила,

Сколько потом она груза возила...

Возниц у Красавки менялось немало,

Но седоков уже больше не знала.

Тягала она и возы с кирпичом,

Всё ей казалось пока нипочём.

Но время пришло, ноги нынче не те,

Видят плохо, к тому же, глаза в темноте...

...Зимою почти что ослепла совсем,

Стоит одинокая сбочь от шоссе.

Всё стало другое, всё стало иначе.

Мальчишки зовут её старою клячей...

ЛЁД ПОШЁЛ

Настал конец серебряным дорогам,

От зимней тишины уж нет следа.

На речке лёд пошёл и по отрогам

Шумит, сбегая, вешняя вода.

Вот муравейник ожил. И легка

Над ним уж бабочка на свет летит.

И кто-то сверху на меня глядит.

Светло, как в детстве!

Как у родника...

НА РЕКЕ

Бирюзовое око земли – бочажок –

Снеговою водою апрель оживил.

Ледоход на реке. Своенравный поток

Чернолесье почти до села затопил.

Трясогузка бесстрашно

летит на мысок,

Там, где тополь приткнулся,

теченьем влекомый.

Слышен чей-то тревожный

вдали голосок.

Это чибис кричит,

с детства старый знакомый.

У корявой, водой развороченной ивы

Появился он близко

меж голых ветвей...

Птаха спросит меня, любопытствуя:

"Чьи вы?".

Отрешённо откликнусь:

"Давно уж ничей"...

В МАЙСКОМ ЛЕСУ

В мохнатых серёжках осина,

Разневестившись по весне,

Золотисто-зелёную пудру

Щедро сыплет на голову мне.

А рядом с дорогой песчаной

Сосёнки, построившись в ряд,

Облитые медной полудой

На утреннем солнце блестят.

Вот дятел, слетевший с осины,

Ударил по гулкой полуде...

...И, кажется, вечно так было,

И, кажется, вечно так будет...

ПЕСНЯ

В синеющие дали песня

Над степью ковыльной летит.

Умри сто раз, сто раз воскресни –

От светлой грусти не уйти.

Как не уйти от чувства родины...

На большаке, где пыль клубится,

В кустах разросшейся смородины

Мелькнул платок твой синей птицей.

Мелькнул. Пропал. Вновь появился...

У леса дальнего – исчез.

И там – на горизонте – слился

С трепещущим платком небес...

ГРИГОРИЙ ЖУРАВЛЁВ

Душу безверьем свою выжигая,

Мы в одиночку, скорбя, выживаем.