Газета День Литературы # 179 (2011 7)

И память держать на висячих замках

Не стали мы в смутах и вечном смятении;

Чтоб жёны пророков рождали детей

И их не взрывали с собой до зачатья...

Среди поминальных я вижу свечей

Не Образ распятья, а Образ объятья!

Обнимутся все на алтарной крови –

И мир засияет под сводами радуг!

Скукожится ложь перед ликом Любви

И злоба сгорит перед обликом Правды!

***

Пророчества любят рождаться во мгле,

Их лучшее время – последняя осень.

Пророчества всходят на гиблой земле,

Земля нам сама их как месть преподносит.

А молния с неба – пророчества знак,

Что свод полосует, кроит поднебесье,

И взгляды метает разгневанный зрак,

Трясёт купола, 4чтоб вернуть равновесье.

РУСЬ НЕПРЕХОДЯЩАЯ

Есть на свете ли что-то дороже

Этих рощ для меня, этих мест?

Здесь погоста последний порожек

Намечает, где станет мой крест.

Есть ли что-то роднее и ближе

Уходящей страны в облака,

Где народ нищетою обижен,

Но беззлобно доверчив пока?

Здесь не пашут почти и не сеют,

А берёзы кладбищенских рощ –

Нет их выше и нет их стройнее,

Лишь они поднимаются в рост.

Всё в руинах село, будто залпы

Откатились на запад в войне.

И к тому все привыкли, что завтра

Станет хуже, чем прежде в стране.

Не поэтому ль мне и больнее

Видеть Русь, за неё и боюсь.

Не поэтому ль мне и роднее

Наша непреходящая Русь.

Да, уходит в чертоги небесные,

Уплывает, как Китеж, на дно.

Здесь же участь её неизвестная,

Но я верю в неё всё равно.

Я люблю эту землю немилую,

Эту милую землю люблю...

Всё равно за неё душу выну я

И в небесные выси зашлю!

ПОКА ЗЕМЛЯ ЖИВА

Пустеют и немеют

Поля земли. Пойми,

Когда на ней не сеют,

Она берёт людьми…

На нас она пеняет

За свой аршин, за гуж.

И Русь она меняет

На царство мёртвых душ.

Она, земля сырая,

Что клин без мужика,

Пядь сладкая пустая…

Грызёт её тоска.

Но вот она одета

В свой свадебный наряд.

И облака из цвета

Из вешнего парят.

Земелюшка-землица,

Невеста из невест!

Тебе не разродиться,

Всё поглотишь окрест…

Ах, как разголосились,

Распелись соловьи!

Есть в том земная милость

Немолкнущей любви.

А наши все утраты

И скорбные слова,

И слёзы наши святы,

Пока земля жива!

ОХРАНИ НАШУ РУСЬ!

Охрани нашу Русь!

Твой нетронуто-белый

Снег – покров под поклон –

Знак высоких небес.

Охрани свет берёз

С перебежками белок

И таинственный иней,

Украсивший лес.

Охрани наш народ

На продутых просторах,

На равнинах, вдоль рек,

У курганов и гор.

Ох, и часто же он

Был расколот в раздорах,

Всё делил и делил

Свой бескрайний простор.

В схлёстах копья ломал,

В атакующем стиле,

Сколько слёз проливал

И невинной крови...

Не хватает любви

В расколовшемся мире,

На земле у людей

Не хватает любви.

Не без умыслов злых

Жизнь вершится вселенски.

Равновесье миров

На непрочной оси.

Боже, всех вразуми,

Дай наивности детской,

Охрани нашу Русь

И всех нас на Руси!

***

Над русскою равниной,

Где пижма с лебедой,

Лёт в небе лебединый

С прощальною тоской.

За облаками стаями

Сгущаются пары,

Как души, отлетаемы

В далёкие миры.

А я хочу остаться,

С полынью, с лебедой,

За лебединым танцем

Следить, паря мечтой.

С тоской непостороннего

Остаться там, где Ты,

Да с чёрными воронами

Крылатые кресты...

Мне душу так не тронет

Нигде уже, как тут.

Кресты не пустят корни,

Но нас оберегут.

Слежу я за полётом,

Всему своя стезя.

Летит пчела – а сотам

За нею вслед нельзя.

Лёт в небе лебединый

Приостановит ход –

И над родной равниной

Как дымка пропадёт...

Не всё в России осень,

Настанет и весна.

Земля заплодоносит,

Для Бога спасена!

Марина СТРУКОВА НЕ ОПРАВДЫВАЮСЬ... НЕ ОТРЕКАЮСЬ...

(ОТРЫВОК ИЗ НОВОГО РОМАНА)

Я угодил под пули второй раз в жизни. Первый раз были наши с Игорем шуточные расстрелы в карьере, когда один стоял у откоса, а другой целился так, чтобы попасть в мишень рядом. Но сейчас я пытался уйти от настоящей смерти.

Акаёмов ведёт машину быстро, в темноте мелькают вспышки реклам, цепи огней – окна, блики светофоров; драйв, это круто, даже весело, если бы не рука... Павел хмурится, бросая взгляд в зеркало над лобовым стеклом, я снимаю с предохранителя ствол.

– За нами, – я поднимаю глаза, в зеркале мигают фары. Когда переезжаем мост у Лужников, слышу очередь, мгновенная вспышка, машина виляет, вылетает на обочину, останавливается, уткнувшись в витую решетку, за которой белеют стволы берёз. Он распахивает дверцу, мы вываливаемся из машины, он тащит меня вниз:

– Мозги вышибут.

Визжат тормоза, преследователи тоже останавливаются, и над головами – веером очередь.

Акаёмов выхватывает из-под сиденья автомат.

Мы между решёткой и нашей машиной – некуда деться, он стреляет поверх машины. Я тоже стреляю, но понимаю, что луплю в молоко. Стрельба по мишеням – это не бешеная пальба на улице. Всё стихает. Мы должны рискнуть.

– Куда? Идиот!

– Ты их замочил.

Два тела лежат на асфальте за чужой машиной. Мы садимся в неё.

– Круто, как ты всех уделал. Я ни в кого не попал.

– Бездарь! – Акаёмов разворачивает джип.

– Умный, б...ь! Сам бы и руководил операцией.

– Теперь мог бы, засветился. Плевать, не всю жизнь торчать у компьютера.

Вдруг понимаю, что на его месте пожалел бы, что связался со мной. Рукав куртки тяжёлый и липкий от крови. Озноб.