Газета День Литературы # 180 (2011 8)

Сразу же возникают вопросы: куда подевались остальные летописи? Почему в издательском плане не нашлось места южно-русским летописям, Киевским, Суздальской, Владимирской, Архангельской, ещё целому десятку Новгородских и многим другим летописям? Куда подевались древние памятники славяно-русской письменности? Были сожжены на кострах инквизиции христианской церковью? Что, разве до ХIV века летописи на Руси не писались? Тогда как быть с летописью Нестора, датированной XI веком? Каким это образом так получилось, что все русские летописи начинаются с Несторовской – их что, строгали на одном станке? Почему летопись Нестора названа "древнейшей", если были живы ещё летописи более старшего возраста, например, Затопы Засекина? Почему издание начиналось с довольно поздней Лаврентьевской летописи и почему она была названа Лаврентьевской, а не Нижегородской, что более логично? Насколько было правомерным именовать подобное издание "Полным"? Почему был засекречен состав редакционной коллегии?

Эти и другие вопросы невольно наводят нас на неутешительные мысли, а именно: сбор летописей без обнародования их списка был произведен с целью конфискации, изъятия из общедоступного пользования, сокрытия от глаз людских для того, чтобы осуществить крупнейшую идеологическую диверсию против русского народа. Летописи были собраны и заперты под замок, дабы лишить людей доступа к информации, опровергающей официальную точку зрения, чтобы всё было, как говорится, шито-крыто.

Подлинники летописей не публиковались, а потому проверить достоверность их переводов не представлялось возможным.

Хотя публикование летописи Нестора не анонсировалось, и первый том вышел под заголовком "Лаврентьевская летопись" (это был экземпляр, подаренный Мусиным-Пушкиным императору Александру I), начинался том именно "древним" (так было заявлено редакцией, в действительности, на древний он был мало похож) списком летописи Нестора, которая была вмонтирована в Лаврентьевскую, вместо того, чтобы быть опубликованной отдельно и самостоятельно. Куда подевалось собственное начало у Лаврентьевской летописи – неизвестно.

Нестор начинал свой труд словами: "Се повести временных лет откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть". Отсюда родилось его второе название – "Повесть временных лет". Родилось, вероятно, не случайно, потому что жанр повести переводил летопись Нестора из разряда документальных произведений в разряд литературно-художественных и тем самым снимал с автора всякую юридическую ответственность за степень достоверности публикуемого им материала.

Проведённый нами научный анализ текста летописи Нестора (сами мы сомневаемся в том, что она принадлежит именно Нестору, хотя это ровным счётом ничего не меняет) в полной мере подтвердил нашу догадку и эти наши опасения. Она, действительно, оказалась далека от совершенства.

С самого начала складывалось такое ощущение, что над нею колдовали враги Руси и русского народа. Особенно это впечатление усилилось при встрече в тексте с элементами латинского языка, с поклонениями католическим святым и римским папам. Да и язык летописи был каким-то неестественным, не древним, а лишь стилизован под древность. Не уступал ей в этом отношении и текст Лаврентьевской летописи:

"В лето 6720, индикта, месяца априля в 14 день, на память святого Мартина папы Римского, преставися великий князь Всеволод";

"В лето 6735, месяца марта в 14 день, в память святого преподобного отца Бенедикта, в день воскресения Господеня... поставлен бысть епископом Митрофан... в богохранимом граде Володимери".

Содержание летописи Нестора носит двойственный характер. С одной стороны, во вступительной части автор недвусмысленно намекает на то, что Русь – одна из древнейших стран в подлунном мире и ведёт свою историю, как говорится, с незапамятных времён, от Адама и Евы, от Всемирного потопа, от Ноева ковчега, от сыновей Ноя – Сима, Хама и Яфета, а с другой стороны, ей самым решительным образом отказано в "древнем" праве и позволено, если хотите – предписано, вести свою историю лишь с 852 года новой эры – с момента начала её крещения, её христианизации:

"В лето 6360, индикта 15, – начинает Нестор собственно летописный свой рассказ, противореча сам себе, – наченшю Михаилу (византийский император. – Авт.") царствовати, начася прозывати Руска земля. О сем бо уведахом, яко при сем цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишется в летописании Греческом: темже отселе почнем и числа положим".

Оценивая данный список Несторовекой летописи на предмет её качества и достоверности, редакция ПСРЛ писала в своём предисловии к первому тому: