Газета День Литературы # 55 (2001 4)

Осталось большое творческое наследие, которое постепенно становится доступным и русскому читателю. Поэзия Паунда сложна и труднопереводима, она переполнена множеством имен и фактов, пересказами мифов и другими литературными аллюзиями. И от читателя она требует большой (не меньшей, чем от переводчика) литературной подготовки, начитанности. Поэзия Паунда — сочетание антиномий, сочетание рационализма в реалиях и фактах и иррационализма на уровне структуры (собственной жизни или поэтического "я"), сочетание мощного эпоса и глубокого лиризма, наконец, сочетание любви к античности, интереса к Востоку и стойкого западного сознания, ориентированного на приоритеты прагматичной цивилизации.

Эзра Паунд, фашиствующий изгой, официальный безумец и одновременно поэт-модернист, рафинированный эстет, создал свой уникальный эпос ХХ века: и «Cantos», и непридуманной трагедией собственной жизни. Эдакий " раеад " или " адорай " одновременно, Поэтический вариант модернизированного "музыкального ада" Иеронима Босха.

В статье «Кавальканти» (из книги "ABC of reading", 1934) Паунд написал, рассуждая об итальянском поэте, а по сути — о себе: "Мы, кажется, потеряли лучащийся мир, где одна мысль острым чистым краем прорезает другую, мир движущихся энергий " mezzо оscuro rade ", " risplende in su perpetuale effecto ", мир магнетизмов, которые принимают форму, которые зримы или которые окаймляют видимое, вещество Дантовского paradiso, стекло под водой, форму, которая кажется формой, видимой в зеркале, эти реалии, воспринимаемые чувствами, взаимодействующие, " a lui si tiri ", не тронутые двумя болезнями: болезнью иудаизма и болезнью индуизма, фанатизмом и излишеством, которые породили Савонаролу, аскетизмом, который создает факиров, и Св. Климента Александрийского с его запретом на женщин-банщиц, Зависть глупцов, тех, что, не имея " inteletto ", обвиняют в его недостатке невинные мускулы, поскольку после аскетизма, после этой анти-плоти, мы получаем аскетизм, который является анти-интеллектом и который восхваляет глупость как «простоту», культ naivete . Для многих людей «средневековое» связано только с этими двумя болезнями. Мы должны избегать ненужных идей-сгустков. Между этими болезнями существовала средиземноморская здравость; " Section d'or " — если именно это подразумевалось под ним, — которое дало такие церкви, как Св. Хилари, Св. Зенона, Дома ди Модена, чистые линии и пропорции. Здесь нет ни языческого поклонения силе, ни греческого восприятия визуальной и ничем не оживленной пластики или качества, это "гармония в чувственности" или гармония чувственности, где мысль имеет свои четкие очертания, вещество — свою virtu, где глупые люди не свели всю «энергию» к безграничной неразличенной абстракции". Прошу прощения за обширную цитату, но на самом деле надо было бы процитировать всю статью, а лучше, весь его "Путеводитель по культуре".

Что еще, мой личный опыт перевода стихов Эзры Паунда достаточно случаен (предложение и выбор составителя предполагаемой книги) и невелик: два года тому назад я перевел 14 стихотворений (менее пол-листа), но, кажется, возможность издания пока так и не определилась. Готовя эти переводы к публикации в "Дне литературы” заново их пересмотрел, переработал, хотя, возможно, они еще и нуждаются в более тщательной редактуре.

И все-таки я надеюсь, что вербальным способом удалось передать трудноуловимую и чрезвычайно притягательную гармонию дисгармоничного, присущую именно Эзре Паунду.

9 марта 2001 года

Николай Коняев ПЕТР ПЕРВЫЙ (И его птенцы из рассказов о русской литературе)

МАТИЦА

Столько у нас всякого от Петра Первого пошло, что и перечислить невозможно…

Вот хотя бы матицу взять, почему ее так называют?

А из-за Петра Первого и называют так…

Он ведь ростом высокий был, а потолки любил низкие. Во всех дворцах, где Петр останавливался, обязательно второй, низкий потолок делали. И обязательно — с балкой посередине.

Ходит царь по помещению, голову пригибает, чтобы в балку не удариться, но начнет государственные дела обсуждать, увлечется — обязательно лбом в эту балку врежется.

И сразу указ сочинит…

Или канал прикажет вырыть в лесу, или город на болоте построить. А иногда и по военной части какое распоряжение отдаст или просто — казнить прикажет кого-нибудь. Так и сыплются указы с него.

Приближенные царя подметили это и начали между собой эту балку матицей называть. Потому как хотя она и из дуба вытесана, а все равно — мать всем петровским указам.

И матерились при этом.

Но тихонько матерились.

Чтобы Петр не услышал…

ПОЧЕМУ НА РУСИ КУЛЬТУРУ ЗАВЕСТИ НЕ УДАЛОСЬ

Петр Первый с детства мыться не любил.

— Недосуг мне, мамка! — бывало, говорил он Наталье Кирилловне. — В солдатов играть надобно.

А когда подрос, когда в Европу съездил, понял Петр, что не только недостаток времени его от мытья отвращал.