Газета День Литературы # 56 (2001 5)

"А зачем тебе на дне рождения бабушки ружье? Салют в честь нее, что ли, будешь устраивать?"

"Нет, — отвечал Ослик, — ружье мне нужно, чтобы проделать в бабушкиных ушах дырки для сережек. А гранаты мне пока ни к чему, бабушка мне еще пригодится".

РЫНОЧНЫЙ ЗАТЕЙНИК

Я Мишу Жавнецкого в телевизоре видал.

Поздравляя себя с 6-летним с половиною юбилеем, он бодро, весело и находчиво отметил как характерную черту своего прошлого то, что в советское время мы разучились думать.

Кто это — мы, он не уточнил.

Может быть, те, кто создавал орбитальные станции и корабли на воздушной подушке?

А может быть, местечковый затейник имел в виду Бесславских, Обрезовских, Яблинских, Гнусинских и других, кто, выйдя из советского времени, опрометью бросился творить тот разлад, в котором сегодня по уши увязла страна? Миллионы беспризорных, разграбленную экономику и многие другие «прелести» либерального бандитизма нельзя ведь назвать проявлением ума и способности думать — даже для смеха.

Или, может быть, сам юморист разучился думать?

С одной стороны, он сладко закатывал глаза, когда говорил о стерильной чистоте западной жизни и о том, что Германию три раза в день перед едой моют и подметают.

С другой же — он настаивал на том, что опять же «мы» опять же неизбежно должны пройти по грязным ступеням социальной лестницы.

Таки из Одессы не ясно: куда же тянут Мойшу оставшиеся после советского времени следы его умственных способностей? То ли шлепать по грязным ступенькам социальной лестницы вместе с теми «мы», которые захотят его поддержать в этом либеральном начинании, — то ли наблюдать, как другие «мы» старательно вылизывают Германию и прочие западные окраины?

Скорей бы опять научиться думать…

Санкт-Петербург

Георгий Cудовцев ИЗ ЦИКЛА «ПОДРАЖАНИЯ»

A la Brodsky

Сартр говорит: экзистенция — неизмерима.

Бытие, несомненно, первично. По Марксу.

Столбовые дороги России уводят не к Риму —

Они зависают где-то между Сибирью и Марсом.

Очевиден и вывод, что жизнь на подобном пространстве

Несводима к дороге, поскольку движение точки

Бесконечно для точки. Отсюда — шаг вправо

Я считаю побегом. Совсем не восточность, а точность

Человека, чей выстрел не портит отслеженной шкуры,

Развивает привычку к такому строению взгляда, и время

Здесь — не деньги. Скорее — дымящий окурок,

Что гораздо ценнее, чем доллары, марки, иены.

Между тем и сюжеты играют на разнице курса.

Даже рак — музыкант на безрыбье, и свистнет.

Вот и русский себя ощущает не подлинно русским,

Ибо наша судьба — не в ряду относительных истин.

A la Sloutzky

Поэты пишут мало.

Поэты пишут плохо.

Видать, не те начала

У нынешней эпохи.

Видать, не те начала,

Видать, не те концы,

Что ей предназначали

Народные отцы.

А дети так не могут

Направить стиль и метод,

Чтоб им писали много

И хорошо поэты.

* * *

Да, Россия отползла

От пол-зла.

Но понятно и козлу,

Что — ко злу.

* * *

Цензуру восстанавливать нельзя:

Под нею столькие сходили за поэтов…

Уж если людям нечего сказать —

Не заставляйте их молчать об этом.

* * *

Оно — серебро, слово-то,

Да в выделке наших овчин

Не все, понимаешь, золото,

Что молчит.

* * *

Мы — не то поколение,

Которое выбрало «пепси».

Даже "дедушка Ленин" —

Строчка из песни

По имени «СССР».

Нищие и голодные,

Знали мы, кроме деда,

Еще и отца народов,

Еще и творца Победы,

И миру несли пример

Народа, — чей труд — на флаге,

Где танки крепки и быстры,

Где всем несогласным — лагерь,

Где всем изменившим — выстрел,

Где плата врагу — смерть.

И эту простую песню

Еще до конца не спели

Мы всем, променявшим на «пепси»

Наши дела и шинели

И Божьего неба твердь.

* * *

Их немного, доживших до старости,

Перемеривших жизни пути…

"Прокати нас, Петруша, на тракторе,

До околицы нас прокати…"

За околицей — беды с напастями,

Ни поспать, ни присесть, ни вздохнуть,

Горе горькое, жизнь бессчастная:

Вечный бой, да терпенье, да труд.

Эх, святая, родная, проклятая,

Не гляди, где закат, где восход —

Видишь, катит Петруша на тракторе?

До околицы он довезет.

«ВОЛЬТЕР, КОНЕЧНО, ВОЛЬНОДУМЕЦ…» (Из русских литературных анекдотов)

При одной престарелой любительнице словесности говорили о романах Вальтера Скотта и очень часто упоминали его имя. "Помилуйте, батюшка, — сказала она, — Вольтер, конечно, большой вольнодумец, а скотом, право, нельзя назвать". Эта почтенная старушка была большая охотница до книг, особливо до романов.

l

Когда об одном живописце говорили с сожалением, что он пишет прекрасные портреты, а дети у него были непригожи, то Кульковский (М.А.Голицын) сказал:

— Что же тут удивительного: портреты он делает днем…

l

Неваховичи происхождения восточного. Меньшой, Ералаш, не скрывал этого, говоря, что все великие люди современные — того же происхождения: Майербер, Мендельсон, Бартольди, Ротшильд, Эрнст, Рашель, Канкрин и прочие. Старший Невахович, директор театра, был чрезвычайно рассеян. Случилось ему обещать что-то актеру Каратыгину, и так как он никогда не исполнял своих обещаний, то и на этот раз сделал то же…