Газета День Литературы # 58 (2001 7)

НА СЕВЕРНЫХ ШИРОТАХ

Помянем старинные эти селенья,

Привычку поморов у весел сидеть.

Посты староверов, бессонницы, бденья,

И свойство на море без дела глядеть.

Висят невода, ячеи на просушке,

И невод изорван и надо чинить,

Красиво лежит голова на подушке,

Я холост пока и могу полюбить!

Иди ко мне, окающая мадонна,

Сыграем в картишки? Козыри — крести.

Мне бабы сказали, что ты свободна,

Я тоже не занят, поокаем вместе!

А кофта твоя из старинной набойки,

Вязанья, я вижу, твои неплохи.

Ты — Валя. Я — Виктор. Фамилия Боков,

Отец мой крестьянин и мать от сохи.

А море мурлычет, а волны булгачат,

А травы, как люди, от ветра бегут.

А чайка зачем-то незнаемо плачет,

А ястребы северных кур стерегут.

А Валечка вся, как валун, разогретый,

Ей ветер о море поет на углу.

— Гостек дорогой! Я готовлю котлеты,

Из рыбы. Ты будешь? — Я рыбу люблю!

27 марта 2001 года,

утром на даче

Александр Бобров ГОЛИЦЫНСКИЙ СВОД

1.

Солнце покуда не тронуло вод —

Воздух лишь, к солнцу смещенный.

Я начинаю Голицынский свод,

Только тебе посвященный…

Только улыбке родной и любви,

Той, что внезапно настигла.

Эти призывные взоры твои

Колют, как острые иглы.

Иглы у елок пушатся опять —

Это весна подступила.

Речку времен поворачивай вспять:

Есть в тебе вечная сила!

2.

Веял ветер над скудным жнивьем,

Навевал по проселкам угрюмым:

"Мы стареем быстрей, чем живем", —

Что-то есть в этом выдохе мудром.

Средь бессониц и сонмища дел,

Под ветвями, что мрачно нависли,

Ворон искоса как-то глядел,

Одобряя осенние мысли.

Дальше — сумерки, тишина

И снега по всему Подмосковью,

Но опять возвернулась весна

Не с желаньем любви, а — с любовью.

Я за это всю мудрость отдам.

Старый ворон снимается с криком.

Верю смеху, припухлым губам

И глазам твоим полуприкрытым.

3.

Стою один на стареньком вокзале,

Уже светло, но не погашен свет.

Я различаю призрачные дали

С вершины пережитых бурных лет.

Они ветрами русскими продуты.

Я даже и не знал, что так люблю…

Быть может, это — лучшие минуты,

А я их по привычке тороплю.

4.

На Пушкинской площади средь суеты

Я понял внезапно и косно:

Никто не приносит поэту цветы

Не в дни юбилея, а просто —

В порыве влюбленности или в тоске.

Луна отражается в луже.

Твердят, что бездушные люди в Москве…

Бездушные? Думаю, хуже!

Никто не цитирует пушкинских строк,

Другое растет поколенье,

Но я от тебя возлагаю цветок

За чудное наше мгновенье.

5.

Я пребываю в какой-то прострации,

Не различаю поселков и сел.

Что хорошо? — по дороге от станции

На подворотне названье прочел.

Я понимаю, что век сей практический

Вечно юлит и поэтому злит.

Только проспект наш Коммунистический

Светлое будущее сулит.

6.

Отгремели державные годы,

Отзвенели хоров голоса.

Наши песни — ушли в переходы,

На поверхности — только попса.

Под землей вспоминают «Землянку»

И «Дороги» сурово поют,

Допоздна и почти спозаранку

Выдают мелодичный салют.

На эстрадах и телеэкранах,

Где тусовочный важен успех,

Не поют о победах и ранах,

Ну а если поют — не о тех.

Но поделки не трогают души,

Мы подымем стихи из темна:

Ведь недаром во имя «Катюши»

Ты, любимая, наречена!

7.

Не подходят к тебе никакие оценки,

Никакой твой вопрос не покажется прост.

Меньше свеч и лампад возжигается в церкви,

Потому что Великий свершается пост.

"Мы грешим?"

Да, грешим. Нет иного ответа.

Опьяняюще волосы пахнут твои.

Но куда же уйти от святого завета,

От воспетой в псалмах и преданьях любви.

Там другая любовь?

А какая другая? —

Ничего не пойму и не в логике суть.

Я целую подошвы твои, дорогая,

За великий, за женский, за праведный путь!

Юрий Линник ДЕРЖАВНАЯ (Венок сонетов)

Л.Г. Ставцевой

Магистрал

Державная! Больна твоя держава.

Я к Приснодеве обратил призыв.

Ах, что вокруг? Ужасная потрава!

Не видно лученосных перспектив.

Ты предвещаешь: будут свет и слава.

Я должен верить — я ль не терпелив?

Но вот реальность: ложь, разбой, халява.

Моя Россия встала на обрыв.

Я вместе с ней сейчас иду по краю —

Внизу под нами черное зиянье!

Ужели не спасу свою страну!

Мне снится сон: в снегах я умираю.

Бог не ответил на мое взыванье.

Я не раскаял страшную вину.

1.

Державная! Больна твоя держава!

Пьют кровь ее и досыта, и всласть.

Вампир известен — только где управа?

Кто вурдалак? Ничтожнейшая власть.

Она жестока. Но она трухлява.

И неизбежно ей придется пасть.

Так будет, будет: хлынет гнев, как лава, —

И новых страшных бунтов не заклясть.

К иконе Богоматери — к Державной —

Я возношу свою молитву ныне:

Ты видишь наш надлом и наш надрыв.

Сдержи мятеж! Вся правда стала явной —

Страна подобна выжженной пустыне.

Я к Приснодеве обратил призыв.

2.

Я к Приснодеве обратил призыв:

Нужна твоя небесная защита

Моей отчизне! Мелкий бес глумлив;

Его изнанка красная прикрыта —

Но суть все та же. Иль она забыта?

Самим себе дорогу перекрыв,

Толчемся у разбитого корыта —

Где вера? Где надежда? Где порыв?

Потемкинских настроив деревень,

Мы тешимся обманчивым фасадом.

А что за ним? О, как ветха, дырява

Ткань государства! Дрянь и дребедень

Везде и всюду — вдалеке и рядом.

Ах, что вокруг? Ужасная потрава.

3.

Ах, что вокруг? Ужасная потрава.

Мы не смогли Россию уберечь.