Газета День Литературы # 59 (2001 8)

Но душа говорит: вряд ли, дурной пример — он ведь заразителен. Вон и поставленный Гусевым в редакторы "Московского литератора" поэт Иван Голубничий, еще вчера прибегавший ко мне за хотя бы малюсенькой рецензией на свои сборнички, уже тоже впрягся в выполнение шефского "Ату его!" и со вкусом выводит в своей передовице злобненькую реплику о том, как некий "КРИТИК СРЕДНЕЙ РУКИ издает книгу статей под серийной шапкой "Филологический бестселлер", даже не понимая абсурдности ситуации — тираж-то всего две тысячи, да и те не факт, что будут реализованы…"

Ну не факт, я и сам это понимаю. Что поделаешь, если нам выпало такое время, когда даже заведомые бестселлеры не превышают тиража в две тысячи экземпляров? Все равно это не оправдание для того, чтобы порядочный поэт превращался в услужливую «шестерку», облаивающую по команде начальника своих вчерашних друзей.

Но, честно сказать, удручает даже и не сам этот факт, а скорее то обстоятельство, что все это стало в Московской писательской организации НОРМОЙ, давно уже не вызывающей у ее членов ни малейшего нравственного протеста, ни осуждения.

Думается, московским писателям давно уже следовало бы провести свое не липовое (когда приглашаются только «прикормленные» голосовальщики, готовые по сигналу начальства поднять свои руки за что угодно), а по-настоящему легитимное, со своевременным оповещением ВСЕХ двух с лишним тысяч членов организации собрание, на котором честно обсудить вопрос о том, кто достоин руководить самой крупной писательской организацией России… Если, конечно, в Москве еще остались писатели, которые способны не наделать от страха в штаны при первом же профессорском окрике: "Цыц, засранцы!"

Илья Кириллов СРЕДЬ ЗЕРЕН И ПЛЕВЕЛ

Не более двух-трех лет понадобилось Михаилу Тарковскому, чтобы завоевать расположение московских редакторов и критиков. Он часто печатается, о нем говорят. В последних номерах журналов также его новая проза: повесть "Гостиница «Океан» ("Новый мир", 2001 № 5) и рассказ "Замороженное время" ("Наш современник", 2001 № 6).

Понятен успех модной прозы П.Крусанова и особенно В.Пелевина, умеющих держать нос по ветру. М.Тарковский же пишет о вещах скорее противоположных тем, которые модны среди московской тусовки, а форму повествования избирает самую традиционную. В чем же причина его успеха или, скажем корректнее, на чем основывается внимание к его творчеству.

Следует сразу к сожалению отвести подозрения о каких-то особых художественных возможностях, их у него ничуть не больше, чем у того же В.Пелевина, П.Крусанова, А.Варламова, М.Шишкина (намеренно ставлю в один ряд писателей, работающих в разных направлениях, но объединенных принадлежностью к одному и тому же поколению "новых сорокалетних"). Но и они не талантливее. Просто изобретательнее.

На сегодняшний день в творчестве М.Тарковского является едва ли не самым важным факт его биографии. О нем всякий раз рассказывают сноски под его сочинениями: "…с 1986 года и по настоящее время работает штатным охотником в с. Бахта Туруханского района Красноярского края". Нельзя не вздохнуть, читая эти строки, с самой доброй искренней завистью, с тоской по этой далекой, «исконной» жизни.

Не у меня одного, думаю, возникают подобные чувства. С одной стороны, да, Москва порой кажется слишком маленьким тесным городом, и ты грезишь тогда о ритме какого-нибудь неведомого Манхэттена; с другой стороны, столь же часто испытываешь желание остановиться, вырваться из сковывающих проблем и отношений, уединиться… Проза М.Тарковского, подтвержденная судьбой автора, создает иллюзию такого уединения.

Круг его сюжетов всегда один и тот же, они перетекают из повести в повесть, из рассказа в рассказ. За этим, однако, чувствуется не однообразие, но постоянство. Это судьбы добытчиков: охотников, рыболовов, — суровые законы их жизни, борьба со стихиями воды, леса, животного мира, истории разлук с домом, с семьей, истории возвращения, необходимость дружбы, взаимопомощи. Судьбы собак, которые были и остаются здесь самыми верными помощниками.

Можно говорить и следует говорить о разных обстоятельствах его прозы, но здесь, в кратком обзоре, я выделил бы одну характерную линию в судьбах его героев, как главных, так и эпизодических. На первый, поверхностный взгляд М.Тарковский только и повествует, что о встречах людей, о стремлении к этим встречам. Как сходятся охотники у костра в таежной глуши, как возвращаются они к женам и детям, к старикам… Вглядимся пристальнее и увидим, однако, какая огромная живет в каждом из них внутренняя обособленность, делающая все связи человека с человеком призрачными. Несмотря на «кондовый», казалось бы, реализм его повествования. Сюжет "Гостиницы «Океан», и даже название демонстрируют это достаточно красноречиво, как и рассказ "Замороженное время" при всей его внешней противоположности сказанному выше.