Газета День Литературы # 61 (2001 10)

Одно можно сказать наверняка: те, кто говорят, будто это невозможно и надо сносить все до основанья, — либо лживые подонки, либо прекраснодушные дураки. В свое время Маяковский, иллюстрируя генеральную линию партии, лихо писал про капитализм, который лежит поперек движения истории неподъемной тушей: "Выход один — взорвать!" В семнадцатом взорвали — результат известен. Противники Горбачева с показной скорбью долго пели: "Он пытался реформировать систему, но система оказалась неспособна к реформированию..." Снесли и взорвали страшную систему — результат известен.

Скажу крамолу: нереформируемых систем не бывает.

Просто с одной стороны те, кому по долгу службы следовало бы хорошо подумать, что надлежит в данный момент менять, а что беречь и лелеять пуще глазу, думать очень не любят. И не очень-то умеют. И оттого либо цепляются за формальности и твердят о незыблемости устоев, либо машут на все рукой и идут на поводу у демагогов. Подсознательно используя для оправдания своего специфического безделья все, вплоть до любви к народу. Николай Второй буквально за пару лет до революции, обретаясь в любимой своей Ливадии — месте, будто самим Богом предназначенном для того, чтобы среди поразительной красоты и доброты природы спокойно, без ожесточения РАЗМЫШЛЯТЬ И РАЗБИРАТЬСЯ, предпочитал вместо этого в полной солдатской выкладке по полдня бегать по окрестным горам, чтобы лично проверить, не тяжело ли воевать российскому солдату. Вот ведь как притворялся перед собой, будто что-то делает. Подменял физкультурой тяжкий царский труд — думать и решать, что именно в его державе преходяще и достойно изменения, а что — вечно, на чем держава стоит. Колом встала солдату сия забота!

А с другой стороны те, кого не устраивает их положение в системе и кто надеется, круша и кроша, в одночасье занять местечко по-жирнее — поют на все голоса, будто система стопроцентно и безысходно порочна. Им, исходя из лучших побуждений, подпевают мечтательные дурачки, которые искренне убеждены, будто начинать жизнь на заваленных трупами дымящихся руинах легче и благороднее (очистительная буря, понимаете ли!), чем просто переклеить обои и заменить трубы.

Именно эти две позиции на совершенно инстинктивном уровне сформулировал Ленин знаменитой фразой про верхи, которые не могут, и низы, которые не хотят. В его исполнении фраза воистину получилась абсолютно физиологичной и сознательно направленной на провоцирование непреодолимого, не поддающегося логическому анализу, фатально нарастающего взаимного отторжения.

Меж тем речь-то идет лишь о том, что наверху нет понимания, а внизу нет доверия. А ведь и то, и другое — дело наживное. При наличии желания и при соответствующих стараниях, разумеется.

Все великие реформы в истории человечества происходили именно в этой ситуации. И все великие катастрофы — тоже. Разница была лишь в положительной либо отрицательной равнодействующей понимания и доверия.

Когда баланс отрицателен, между двумя полюсами проскакивают испепеляющие искры. Между двумя жерновами перемалываются миллионы людей.

Хватит.

Эрнест Султанов О ВОЖДЕ С ДУБЛЕНОЙ КОЖЕЙ

Немногие сохраняют свежее дыхание весны, когда объективно время дышит тусклыми испарениями. Немногие в его возрастной категории сохраняют гибкость образного мышления, это счастье юных тел. Немногим удается сохранить тропинку в мир мифов, легенд, благоухающей лотосами и револьверами красоты — у него туда ведет не тропинка, а асфальтированный, бетонированный автобан. Немногим удается продолжать писать не по привычке — у него для этого имеется источник, поддерживающий мускулы его текстовок в атлетическом напряжении.

Что это за источник силы, источник прохановской мускулатуры? Я вижу два. Первый — это населяющие его Империю народы, персонифицировавшие в нем свое исчезнувшее могущество. Второй — это его противники и спарринг-партнеры, те кто заряжают его через перманентное ощущение борьбы. Оба эти источника заставляют быть вождем — воителем. Хотя второй гораздо более дисциплинирующий: массы могут и не заменить усталости вождя — враги этого не прощают!

Но оба эти источника сливаются, порождая краснокожего вождя — воителя. Враг держит его в напряжении постоянной опасности, а требующие зрелищ массы подданных не позволяют этому чувству перерасти в страх — вождь не имеет права отсиживаться.

* * *

Проханов — это загадочный индейский вождь.

Его язык — язык притч, язык орущих площадей и дышащих многомиллионной волей космических кораблей.

Его кожа выдублена солнцем.

Его Родина испоганена нашествием бледнолицых чужаков и ждет отмщения.

Скрестив руки, он зорко вглядывается в неизвестность с орлиной скалы.

Вокруг него последние воины его племени.

Отступать некуда — он высматривает свою последнюю битву.

С 20 на 21 июня 2001 г. Москва. Молдавка.

Эрнест СУЛТАНОВ

НОВЫЙ РОМАН Александра ПРОХАНОВА «ГОСПОДИН “ГЕКСОГЕН”»