Газета День Литературы # 81 (2003 5)

Роман "Солдаты" Михаил Николаевич называет своим "первенцем". В 2002 году роману исполнилось 50 лет, и посвящен он воину-освободителю, советскому солдату, сразившему фашизм. До того М.Алексееву и в голову не приходило становиться писателем. Скорее, журналистом. К концу войны, в 1944 году, он, гвардии капитан, ставший сотрудником армейской газеты "За Родину", взялся было сочинять развлекательные шпионские детективы. Но покоя не давали мысли о своих однополчанах, тяжких боях и неповторимом мужестве советского воина.

Уже первые страницы повествования раскрыли талант будущего мастера. С них и началась дорога в большую литературу М.Алексеева. И на ней случалось немало такого, о чем сегодня приспособленцами всех мастей рассказывается со злобным упоением с целью очернения нашей истории, великих идей и вождей в угоду новой политической конъюнктуре. Пойди на такое Алексеев, жизнь у него могла бы быть сейчас куда цветистей. Но гений, он во всем гений. Будь то в битве за Сталинград или за чистоту и правду русского слова, за честь и достоинство человека или за веру в непобедимую силу добра. Такие люди не идут на сделки с совестью. Даже за очень большие деньги и блага.

Непростое испытание выпало на долю М.Алексеева в 1952 году после выхода в свет первого тома "Солдат". Роман был высоко оценен сразу же. Прежде всего, Александром Фадеевым. Позже Михаил Николаевич напишет: "…кто из литераторов из моего и даже более старшего поколения не успел погреться от его (А.Фадеева) сердца". О "Солдатах" узнали "наверху" и тут же включили автора в списки претендентов на получение Сталинской премии третьей степени. Надо ли говорить, какие чувства охватили тридцатичетырехлетнего писателя, когда неожиданно ввалившиеся в его крохотную квартирку репортеры из "Правды", нащелкав его во всех ракурсах, велели наутро покупать газету, где имя Алексеева — в числе лауреатов.

Но… Утром, открыв газету, Михаил Николаевич так и не нашел себя в заветном списке. Если бы, вспоминая эту драму, писатель всю вину за случившееся свалил на Сталина, да расписал бы сейчас это с гневом, а то и ненавистью, ему, пожалуй, сразу же вручили бы какого-нибудь "букера" или "бестселлера" с увесистым "конвертом". Но Михаил Николаевич не сделал такого "подарка" ни им, плавающим сверху, ни себе в виде подачки за пропагандисткую услугу.

Премия тогда досталась Евгению Ефимовичу Поповкину за роман "Семья Рубанюк". Замена имен в строке на полосе уже почти отпечатанного тиража газеты произошла глубокой ночью.

Да, решение по такому вопросу должен был принять Сталин. Только данный пример показателен именно в том плане, как на всесильного и жесткого Генералиссимуса, каким его сегодня представляют заказные "мемуаристы", могли влиять "снизу" и даже толкать на поступки, которые Сталину были не по душе, не отвечали его убеждениям.

Произошло все как бы неожиданно. Вечером накануне Сталину принесли телеграмму из Крыма от Сергеева-Ценского с настоятельной просьбой премировать не Алексеева, а Поповкина. С мнением классика Сталин считался! Это особо отмечает Михаил Николаевич, как бы заочно полемизируя с нынешними очернителями. А Сергеев-Ценский в своем обращении приводил многие доводы, вроде того, что Поповкин не только писатель, но еще и активист в деле возрождения Крыма. Как ни странно, Сергеева-Ценского не смущало, что речь шла о премии в области литературы. Оказавшийся в кабинете вождя Константин Симонов, бывший тогда заместителем председателя комитета по Сталинским премиям, и оказавшийся "на хозяйстве" в Москве в отличие от других руководителей комитета, занял сторону классика и тоже стал приводить аргументы в пользу Поповкина. Сталин колебался. Симонов же был напорист, и в конце концов добился нужного "решения", твердо заверив вождя, что в будущем, 1953-м, когда выйдет второй том "Солдат", Алексеев непременно получит Сталинскую премию, да и не третьей степени, а выше. "Договоренность" была достигнута. Среди писателей-лауреатов 1952 года место Алексеева занял Поповкин.

В 1953 году не стало Сталина, не стало и премии его имени, ее преобразовали в Государственную. Обещания, данные Генсеку, были благополучно "забыты" всеми участниками того необычного ночного разговора. Премии в конце концов М.Алексеева "нашли", но не через год. В середине 60-х ему была присуждена Госпремия РСФСР за роман "Вишневый омут", а в 1976-м — Госпремия СССР за "Ивушку неплакучую".

Не будем сравнивать художественную ценность "Семьи Рубанюк" и "Солдат". Значимость каждого из романов уже давно определил читатель. "Солдаты", в отличие от "Семьи…" регулярно переиздавались в советские годы многотысячными тиражами, не залеживались в магазинах, а в библиотеках зачитывались до дыр. Правда, критика чрезмерно мало говорила о романе, что позволило позже ангажированным публицистам назвать самой правдивой книгой о войне "В окопах Сталинграда" В.Некрасова. Объективность явно не в чести у авторов этих утверждений. "Солдаты" — на порядок выше и значимее "окопов", не зря Генсек хотел их наградить.