Газета День Литературы # 85 (2004 9)

— Да...— растерялся богатырь от напора ласкового Владимира.— Обеднел народ, прямо сказать, обнищал, а ты тут весь в золоте.

— Вот, вот, вот,— подхватил ласковый Владимир Путин.— Вытаскивать надо народ из нищеты. Вот тебе десять миллионов долларов,— выхватил президент из-под стола чемоданчик, распахнул его, показал тугие зеленые пачки.— Бери, раздай даром бедным людям. Вот и будут у народа деньги. — Захлопнул президент чемоданчик, сунул в руки растерянному богатырю и ласково похлопал по его бедру, подбодрил. До плеча богатыря он дотянуться не мог.— Иди-иди, неси народу деньги!

Медленно выбрел Алеша Попович на Ивановскую площадь, все никак в себя прийти не может. Не ожидал он встретить такого ласкового президента, благодетеля. Стоит у Царь-пушки, куда двинуться не знает. И тут подкатывается к нему сутулый суетливый человек, лысый, чернявый.

— Господин... эта... мне кажется...— путано и быстро заговорил он.— У вас в чемоданчике... это самое... доллары, доллары лежат. Прикидываю... миллиончиков десять будет...

— Это не мои, народные деньги,— перебил его строго Алеша Попович.

— Ну да, ну да, народные,— суетился человек.— Но народу у нас сколько, пока побольше ста сорока миллионов набирается. Если всем эти деньги раздать, по пять рублей на рыло не хватит. Буханку хлеба не купить. А если их крутануть в нефтяном бизнесе, то через неделю сумма удвоится, а через месяц утроится. Сразу помощь втрое увеличится.

— Как это, крутануть?— недоверчиво смотрел Алеша Попович на суетливого человека.

— Купим бензин по пять рублей, а продадим по десять. Это как дважды два.

— Понятно, спекуляция,— протянул богатырь.

— Это раньше была спекуляция, а теперь бизнес. А коль тебе понятно, и ты хочешь народу помочь, давай денежки, пошли контракт заключать.

Подписал Алеша Попович контракт на крутеж денег, отдал чемоданчик суетливому человеку с надеждой, что через неделю они удвоятся, и он сможет щедрее помочь народу.

— Пока деньги крутятся... это самое... не будем... так сказать, им мешать, полетели на Канары,— предложил радостный суетливый человек.

Так Алеша Попович оказался на море-океане на острове Канары. Широк океан-море, не три и не пять верст, ни один конь не перескочит.

А на Святой Руси продолжается стон, кое-где уже в вопль отчаяния переходит, совсем невмоготу стало жить народу. Вспомнили о Добрыне Никитиче. Поехали к нему в Рязань, будить-уговаривать постоять за народ, за землю русскую. Выслушал Добрыня горе народное, взыграло у него сердце доброе, ретивое. Вскочил он на коня богатырского и помчался в Кремль с вражьей силой сражаться.

Под самой Москвой встретился ему седой старичок, горбатенький, с посохом, остановил богатыря:

— Куда торопишься, добрый молодец? По воле своей иль неволя с места сорвала?

Рассказал ему Добрыня Никитич о страданиях народа, сказал, что мчится на смертный бой с вражьей силой. Живот свой готов положить за землю русскую, за ее свободу.

— На доброе дело ты решился,— говорит старичок,— Бог тебе в помощь. Но помни, Добрынюшка, встретишь в Кремле президента Путина, смотри, не мешкай, сразу хватай его и обземь, ошеломи и требуй ответа, где окопалась вражья сила, где она народную кровь пьет. Только, Добрынюшка, не слушай его, остановишься на миг перед ним, оплетет он тебя ласковыми речами, окрутит, опутает, недаром у него фамилия такая, и пропадешь ты, Добрынюшка, ни за понюх табаку. Остерегайся, помни, что Алеша Попович тоже хотел за народ живот положить, а где теперь он?

— По слухам, на Канарах,— ответил Добрыня Никитич.

— Вот-вот, как бы и тебя туда не занесло.

Поблагодарил Добрыня Никитич старичка за добрый совет и поскакал в Кремль. Влетел в золотой кабинет президента, а ласковый Владимир давно на пороге его ждет, руки раскинул для объятий, улыбается во весь рот счастливой встрече. Вспомнил Добрыня совет старичка, не дал сорваться ласковому слову с губ президента, схватил Путина своей мощной рукой, вскинул вверх, как ком грязи, шмякнул об узорчатый паркетный пол и рыкнул грозно на весь кабинет:

— Говори, собака, где твой хозяин!? Где вражья сила народную кровь пьет!?

Путин забился в его руке, заверещал по-заячьи, попытался какие-то приемчики показать, но только царапался по доспехам Добрыни, как майский жук лапками по стакану. Сдавил его в руке богатырь, чуть из президента дух не вышел, еле успел вскрикнуть:

— Я покажу, покажу!

— Хорошо, веди, собака, к вражьей силе.

Повел президент Путин Добрыню по коридорам Кремля, потом по лестнице вниз, в подвал. Ведет, а сам пытается выпутаться, раздобрить Добрыню, ласково пошучивает:

— Ну и силушка в тебе, Добрынюшка, чуть я дух не испустил. Вот бы такую силушку на службу народу, сразу бы ему полегчало.