Газета День Литературы # 92 (2004 4)

При всей верности географическому безграничью — дух все больше ощущает вакуум — пустоту той самой Вселенной, которой по-прежнему присягает верный сын счастливого поколения. Старость — плохой спутник вечности. Пора прощаться со сверстниками.

С Луговским: "Я доволен судьбой, только сердце всё мечется, мечется, только рук не хватает обнять мне мое человечество".

С Сельвинским: "Мы преодолеем все просторы, недоступного на свете нет! Предо мной бессильны светофоры — я всегда иду на красный свет".

С Антокольским: "Нет! Дыханьем спокойным и ровным мы не дышим! Пожар не утих. Пусть мелькают желания, словно рубашонки ребят озорных!"

Вот этим-то озорным ребятам и хочется рассказать, что "мы счастливей правнуков своих". Да как расскажешь? "Я бы вместе с ними рассмеялся — мне смеяться слезы не дают…"

Кому пожаловаться? Как Маяковский когда-то — Ленину? "Хочется без конца думать об Ильиче, будто рука отца вновь на твоем плече".

Мастер роняет строки, мгновенно становящиеся на крыло. "Там, где небо встретилось с землей, горизонт родился молодой". Или: "Сто молний, сто чудес и пачка табака". И эта: "Добро должно быть с кулаками".

И главный, глубинный, может быть, единственный по-настоящему реальный мотив в песнях старого сказочника — тоска по комсомолу его юности. Вера, что это можно возродить…

Постой, постой, ты комсомолец? Да!

Давай не расставаться никогда!

Не белом свете парня лучше нет,

Чем комсомол шестидесятых лет.

Правильно было бы: "годов". Но в этом обаятельном косноязычии — весь Светлов. И сама Поэзия.

Он уходит, как донесшаяся из прошлого легенда. Закончу тем, что знаю не из печатных биографий (хотя они пестрят остротами, записанными с его уст), а тем, что сам услышал когда-то о чудаке, живущем в писательском доме на Аэропортовской улице.

Пришли юные авторы навестить больного. Преданно проговорили:

— Михаил Аркадьевич, вы — живой классик.

Михаил Аркадьевич собрал силы и поправил:

— Еле живой.

Евгений НЕФЁДОВ ВАШИМИ УСТАМИ

ШИЗИКА И ЛИРИКА

"И шар земной — как голова

Великого Эйнштейна..."

Валерий КРАСКО

Эйнштейн, конечно, голова.

Но и Краско — головка!

Я шар земной, идет молва,

Сравнил с Эйнштейном ловко.

Сравнение хромает — но

Всё относительно давно...

Давно и я не для красы

В них сходство обнаружил:

Морей разливы — суть усы,

А континенты — уши,

Ну и, конечно, Эверест —

Как нос, заметный всем окрест...

Короче, сходство налицо,

И я добавлю, кстати,

Что столь похожих близнецов

Еще не знал читатель.

Боюсь, он путать станет их,

Как спутал грешный мой язык...

Да я и сам теперь едва

Их различаю тоже:

Где шар земной? Где голова?

Настолько, право, схожи

Промеж собой они уже —

Как будто яйца Фаберже!