Газета "Слова и дела" №8-9 от 19.08.2014

Необходимо при этом отметить следующее: утверждение Майского в его книге о том, что «было решено в пакте вообще не касаться вопроса о границах польского государства», а также необъяснимое замалчивание автором мемуаров содержания статьи 1 договора не должно создавать у читателя впечатления, что поляки тогда отказались от территориальных притязаний. Ведь ст. 1 договора гласила: «Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу...». Как мы видим, термин «границы» устранен, а польские территориальные притязания остались. В той тяжелой военно-политической обстановке Советский Союз вынужден был идти на уступки.

Соглашением предусматривалось восстановление дипломатических отношений между обоими правительствами и оказание друг другу всякого рода помощи и поддержки в войне против гитлеровской Германии. В ст.4 договора выражается согласие Правительства СССР на создание на территории Советского Союза польской армии под командованием, назначенным польским правительством с согласия Советского правительства. При этом предписывалось действовать в оперативном отношении под руководством Верховного Командования СССР, в составе которого будет состоять представитель польской армии. Детализацию темы военного сотрудничества предлагалось рассмотреть в последующем соглашении. К договору прилагался протокол следующего содержания: «Советское Правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных или на других достаточных основаниях, со времени восстановления дипломатических отношений». (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М, 1944. Т. 1., сс. 121-122).

Факт подписания этого договора вызвал серьезный кризис в польском эмигрантском правительстве и подчиненном ему подполье на родине. В знак протеста ушли в отставку несколько министров, в том числе глава внешнеполитического ведомства А. Залесский, место которого занял Э. Рачинский.

В августе 1941 года в Москве открылось посольство правительства Польши в изгнании во главе с посланником В. Котом (впоследствии - послом), была объявлена амнистия польским гражданам в СССР и состоялось подписание Военного соглашения между Верховным Командованием СССР и Верховным командованием Польши (14 августа 1941 года). В указанном документе, в целом довольно четко конкретизировавшим процесс создания польской армии на территории СССР, к сожалению, в пункте «в» статьи 2 не столь четко (если учитывать ненадежность партнера) были изложены обязательства польской стороны. Судите сами. Пункт гласил: «она (польская армия на территории СССР. - Г.Е.) будет предназначена для совместнойс войсками СССР и иных союзных держав борьбы против Германии». Выделенный автором настоящей публикации фрагмент документа не так безобиден, как кажется на первый взгляд. Если польская армия, как это следовало из всех первоначальных заявлений руководства польской эмиграции и ранее подписанного ею соглашения, создавалась на советской территории именно для войны на Восточном фронте и именно совместно с Красной Армией, то причем здесь «войска иных союзных держав»? Ведь на советско-германском фронте не было ни английских ни американских войск. Похоже, эта «юридическая лазейка» нужна была польской армейской верхушке на случай отказа советской стороны разрешить будущую переброску армии Андерса в распоряжение западных союзников. Предположение не покажется далеким от истины, если мы, забегая вперед, посмотрим, как Андерс ухитрился по-своему толковать, например, некоторые положения ст.7 указанного соглашения. Статья гласила: «Польские армейскиечасти будут двинуты на фронт по достижении полной боевой готовности (выделено мною. - Г.Е.).