Газета "Своими Именами" №10 от 05.03.2013

Фактически книга построена на двух параллелях – это измена и предательство одних и выявление этого преступления другими, следственными органами. Это тоже подвиг. Следователь должен уметь вытянуть истину, довести расследование до логического конца. Заставить преступника не только сознаться, но и вновь пережить свой грех – истинная цель любого следователя, с чем в полной мере справились следователи КГБ. «О чём только не передумал в те дни Поляков, находясь в полной изоляции: и о предстоящей лютой казни, и о щемящей надежде остаться в живых, и о позорном будущем своей семьи – детей и жены, от встречи с которыми он во второй раз отказался по окончании следствия…».

Конечно, никакие обеты долга не удержат того, кто, как Иуда Искариот или как генерал Поляков, шёл сознательно, расчётливо и хладнокровно на грех свой, заведомо зная об ужасе этого грехопадения.

Путь предательства и его выявление нельзя осветить в краткой аннотации на книгу, её просто надо читать и делать выводы. Тогда откроется картина этого беспрецедентного предательства, и станет понятно, что у предательства один конец – смерть предателя!

Ещё хочется отметить один момент, отражённый в книге, что часто мы наблюдаем и в жизни - с не очень положительным характером, мягко говоря, Д.Ф. Поляков успешно продвигался по службе. В этом, наверное, есть и грех неразборчивых начальников.

Прочитав книгу до конца, я невольно вспомнил слова моего покойного брата, разведчика-нелегала, который говорил: «Вадька, в жизни бывают такие ситуации, о чём ты не сможешь прочесть ни в одном детективе!». Да, это прекрасно подтверждает документальный роман Владимира Чикова «Крот в Аквариуме».

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке

ДОРОГОМУ ДЕДУШКЕ ВОВЕ

Перед рождественскими каникулами Ванька Жуков, ученик четвёртого класса Знобишенской малокомплектной средней школы, вечером после уроков вернулся на старом «Пазике» в сельское поселение Горелово. Он вошёл в двухкомнатную квартиру, где жил с матерью и сестрой, на первом этаже восьмиквартирного жилого дома бывшего богатого совхоза «Ленинский путь», бросил на пол портфель и шапку, и, не раздеваясь, потому что в квартире было холодно, поставил на электрическую плитку кастрюлю с овсяной кашей, сваренной на воде. Пока каша грелась, он вымыл под алюминиевым рукомойником руки, отрезал два куска чёрного хлеба, полил их подсолнечным маслом, посыпал солью, потер зубчиком чеснока и съел. Потом положил в тарелку теплую кашу, поел, нагрел чайник и выпил стакан чая с горбушкой белого хлеба.

Поужинав таким образом, он расстегнул пальто, сел за письменный стол, за которым делал домашние уроки, взял из ящика стола чистую тетрадку с американскими ганстерами на обложке, достал из портфеля ручку и, пока не пришли мать с сестрой, стал писать:

«Дорогой дедушка Вова! Пишу тебе из нашей деревни. Забери меня ради господа бога к себе в город. Жить мне здесь нет никакой мочи. Голод замучил, а ещё пуще холод. Боюсь акачурюсь до весны. Мамка говорила, что ты в бога веруешь и в церковь ходишь. И детей любишь. А у меня от одной овсянки и картошки с хлебом живот скоро совсем треснет. И Петька Рябкин надо мной смеётся, говорит, что я из гулага или из асвенцима приехал. У меня все рёбра сосчитать можно, когда я рубашку сниму. И соседка Валька Михеева тоже шкилетом меня дразнит. А что я могу поделать, если мамка работы найти не может? Только у чёрных в лавке иногда полы за гроши моет. Раньше она на ферме дояркой работала, ей хорошо платили. А сичас фермы нет, её фашисты разгромили и жить не на что. А тогда я и парного молока попить к ней мог сбегать, а сичас куда бежать?»

Ванька посмотрел на покрытое морозным узором окно и живо представил себе деда Володю, необыкновенно юркого и подвижного лысого старикашку лет шестидесяти, с вечно сытым и самоуверенным лицом и холодными, рыбьими глазами, смотрящими исподлобья. На нём дорогой новый синий костюм и белая рубашка с красным галстуком, а на руке блестят золотые часы с алмазами. Днём он с важным видом расхаживает по большому зданию и даёт разные указания лакеям и подчинённым, что и как нужно делать. А лакеи смотрят на него подобострастно снизу вверх и не смеют рта раскрыть. Рядом с ним, высоко подняв морду, шагает с квадратной челюстью крупная, откормленная собака, не похожая на обычную деревенскую дворнягу, а какой-то особой заморской породы, в любую минуту готовая вцепиться в горло всякому, на кого укажет хозяин, который ласково поглаживает её по спине и чешет за ухом. А ночью, довольный и уставший от указаний, он сладко спит в своих огромных, жарко натопленных, украшенных золотом и драгоценными камнями хоромах. Он любит вкусно поесть, и не какую-нибудь жареную картошку с грибами, а всякие деликатесы, которые недоступны простым смертным и которые Ванька только очень смутно мог себе представить, что-то вроде шоколада и мармелада.

Подумав о еде, Ванька вздохнул и принялся писать дальше: