Газета "Своими Именами" №10 от 26.10.2010

В ней прослужил до 16 октября, пока не попал в окружение. Это было под Вязьмой, село Богородицкое. Коридор был где-то, наверное, 500 метров ширины и около километра длиной. И вот через него - между двумя косогорами - мы и выходили. Он весь простреливался сверху кинжальным огнем. Отец был ранен, его я потерял, не знал, где он и что с ним стало. Лишь в 1944 году я узнал, что отец жив, а он, в свою очередь, тоже считал, что меня давно нет в живых. Когда мы вышли - заградотрядов тогда еще не было, - натолкнулись на оцепление - кто был с оружием, отделили в одну сторону, кто без оружия - в другую. Что стало с этими людьми, я не знаю. Я любил оружие и своего при выходе из окружения не бросил. У меня даже был трофейный «Парабеллум» в кармане и винтовка была. Но когда посмотрели красноармейскую книжку, где было написано, что я по национальности немец и родился в Германии, сразу увели в сарай. Там сидел лейтенант в форме НКВД, узбек. Он посмотрел мою красноармейскую книжку и закричал: «В армию пошел! Шпионить!» И в таком духе. Однако ни там, ни позже меня не били. В общем, попал я, короче говоря, в хороший по тем временам лагерь - на Урале. Работал электриком на Уральском трубном заводе в Каменск-Уральске. Хлеба нам много не давали. В день 2 раза по 200 граммов, два раза - чечевичную похлебку, по 12 часов работали».

Последующие несколько лет, ничего не зная о судьбе родителей, Григорий Дутин трудился в качестве заключенного на производстве, пока случайно весной 1944 года не оказался на воле. То, что произошло после побега и до зачисления в том же году в военное училище, напрочь опровергает бытующие сегодня представления о той эпохе как о тотально жестокой и совершенно черствой к людям. Ведь нашлись абсолютно незнакомые граждане, дававшие еду изможденному, еле волочившему ноги от голода парню. Ему помогали железнодорожники, патрульные, милиционеры, военные следователи, сотрудники военкомата. Не по долгу службы, а по зову совести и доброте души; зачастую идя на риск, они в различных ситуациях спасали чужого, записанного, к тому же, немцем мальчишку, которому угрожало возвращение в лагерь. Эта невероятная эпопея завершилась тем, что в новой красноармейской книжке фамилия Дутине превратилась в Дутина, национальность из немецкой в русскую, место рождения из Франкфурта-на-Майне в Москву, а обладатель этого документа стал курсантом танкового училища, который в марте 1945 года отбыл в звании сержанта на Дальний Восток в составе отдельного самоходного артиллерийского дивизиона, с которым после начала войны с Японией с боями дошел до Харбина.

После войны ветеран работал электриком, стал радиолюбителем и «Почетным радистом СССР», научился самостоятельно делать телевизоры, а потом 33 года занимался их ремонтом, работая в Москве в телевизионном ателье в доме 26 на Кутузовском проспекте, где жил Брежнев, вначале радиомехаником, потом - бригадиром, начальником производства, главным инженером и директором. Затем еще работал несколько лет на военном производстве. По-немецки вновь заговорил в 1991 году, а вскоре поселился на той же самой улице и почти на том же самом месте, где родился в 1922 году...

«Мне очень везло в жизни. В 99 процентах встреч я попадал на хороших людей», - поведал в заключение ветеран, вся удивительная жизнь которого является примером торжества человечности в грозную и суровую эпоху, прошедшую под знаком войны.

Сергей ЛАТЫШЕВ, ИТАР-ТАСС

О МАРШАЛЕ РОКОССОВСКОМ

2 декабря 1998 г. автор статьи находился по приглашению на приеме в Посольстве Республики Куба по случаю 42-й годовщины Революционных вооруженных сил Кубы. В этот день в 1956 году небольшая группа молодых революционеров во главе с Фиделем Кастро, прибывшая на морской шхуне Гранма, ставшая затем легендарной по типу корабля революции Авроры, высадилась на территории Кубы и вступила в героическую борьбу с диктатурой американского ставленника Батисты.