Газета "Своими Именами" №12 от 20.03.2012

Власов заявил, что сможет отстоять Киев. Он удерживал укрепрайон до тех пор, пока немцы не обошли его, оставив в тылу. И доныне не ясно, каким образом он, по его же словам, больной, был вынесен из окружения солдатами на шинели. Это 500-то километров, до Курска! Затем Власов был назначен командующим 20-й армией. «Под Солнечногорском я блестяще выполнил его приказ, оправдал его доверие», — писал потом Власов.

«Товарищ Сталин вновь оказал мне своё доверие...» – говорил он уже на Волховском фронте. Почему же на этот раз Власов не смог оправдать доверие самого Сталина верностью и преданностью служения?

В июне, когда Мерецков уже не смог спасти из «котла» окруженную 2-ю Ударную армию, а вывел на Волхов лишь ее небольшую часть, Власов понял, что он остаётся «козлом отпущения», и, прослышав о шифровке Мерецкова о его аресте, скрылся со своей докторшей Дуней в «ничейных» лесах и болотах...

В бору под деревней Шелковка, где горбились штабные блиндажи и землянки, ещё залитые весенней водой, я навестил в избе члена Военного Совета И.В. Зуева. Он рекомендовал Власова на должность командарма, и теперь на него свалилась вся тяжесть ответственности за пропавшего генерала, за армию, ее выход из «котла».

В генеральской избе я нашёл свою «зачитанную» Власовым работу «Грозный и Курбский» (до войны я занимался историей, был аспирантом Ленинградского университета) с множеством его замечаний, из которых понял, что первого он ненавидел за опричнину, а перед вторым преклонялся как перед историком.

Такие же заметки оказались и в старинном издании «Сказаний» князя Курбского с предисловием издателя – историка Устрялова из Казанского университета. Судя по комментариям на полях, Власов искал в древнем прошлом аналогии с современностью и со своей судьбой, прозрачно намекая, что быть может, и ему, подобно князю Курбскому, придётся искать убежища от преследований Востока на Западе...

А Власов укрылся в сторожке у Прохора – волховского старожила, бывшего ямщика, который знал и помнил отца Власова по Нижегородской ярмарке, где он запил и исповедовался перед божницей с лампадой.

Прохор, воевавший потом в партизанском отряде, рассказывал мне, что Власов потребовал у него «старую одёжу», переоделся.

«Енерал», как называл его Прохор, что-то шептал, словно звал кого-то из тех призраков, что таились за темными ликами икон, чуть озарённых лампадой.

Той же ночью, дождавшись в сторожке свою «докторшу» и телохранителя с лошадьми, в отсутствие Прохора, Власов с попутчиками верхами выехали на глухую лесную тропу, и больше на этой стороне их не видели.

В блужданиях по «ничейным» лесам и болотам прошло у Власова с его «докторшей» Дуней три недели. Его искали и наши разведчики, и немецкие.

На беглецов вышли партизаны и предложили бродягам следовать на лесную базу. (Об этом мне рассказал тот же Прохор.) Те отвечали, что от голода и сырости заболели водянкой и не в силах идти дальше. Партизаны смастерили из жердей носилки. Но Власов и его Дуня оказались такими тяжелыми, что их вынуждены были оставить в сарае под надзором охранника, пообещав вернуться с подмогой и лошадьми. Когда же через день партизаны вернулись, ни Власова, ни «докторши» в сарае не оказалось, а охранник лежал убитым у дверей...

Власова случайно «нашел» староста русской староверческой деревушки. Он задержал высокого человека в очках и гимнастерке без знаков различия, в стоптанных сапогах, и его спутницу – они в деревне меняли ручные часы на продукты. Староста запер их в сарае и сообщил об этом немцам.

Власова со спутницей в тот же день – это было 12 июля – отправили к командующему 18-й немецкой армией генералу Линдеману.

Староста за проявленную им бдительность получил от немецких властей вознаграждение – корову, 10 пачек табаку, две бутылки тминной водки и почетную грамоту. Интересно, сообщили ли немцы Власову, как дешево оценили его предательство?

Их привезли на станцию Сиверская, в штаб генерала Линдемана, где Власов «получил комфорт». Дуня от удобств отказалась, осталась в заношенной телогрейке и сапогах – маленькая и неприкаянная. (Ее потом отправили в концлагерь).

...Власова искали после 12 июля, когда немцы сообщили по радио, что взяли в плен за Волховом крупного советского генерала. Имени его они не назвали.

14 июля командир партизанского отряда Ф. Сазанов радировал командованию фронта, что в его отряд попал начальник связи 2-й Ударной генерал-майор Афанасьев. Тот сообщил, что расстался с Власовым 11 июля у деревни Язвинки Оредежского района. Туда были посланы несколько групп партизан, сброшены с самолета разведчики под командой опытного следопыта Косицина. Увы, было уже поздно... Но слухам о том, что Власов уже у немцев, ещё не верили. Командование все еще пыталось найти его. 22 июля немцы по радио злорадствовали, что перехватили телеграмму из Ленинграда за подписью Жданова к Сазанову: «Что вы знаете о Власове? Что предприняли, чтоб найти его?»