Газета "Своими Именами" №17 от 22.04.2014

Так, при кибератаке ему рекомендуется, не делясь с общественностью подробностями, ограничиться простой констатацией факта. “Кибератаки - глобальное явление, - должен сказать он соотечественникам. - Канада и другие страны сталкиваются с угрозой нарастающих кибератак. Эта угроза реальна”.

Далее предполагается, что журналисты начнут расспрашивать, какие конкретно компьютерные сети подверглись нападению и каков ущерб, на что министру следует ответить: “Хотя я не стану пока вдаваться в детали данного инцидента, могу заверить вас, что у правительства Канады имеются планы по предотвращению, минимизации и реагированию на последствия киберугроз. Правительственные ведомства тесно сотрудничают между собой, предпринимая соответствующие меры и адекватные шаги”.

В случае стихийных бедствий, приведших к жертвам, Блейни нужно сделать такое заявление: “Мы выражаем искренние соболезнования родным и близким тех, кто пострадал в результате этого ужасного /указать, какое происшествие/ в /указать, в каком городе или поселке/. Правительство Канады находится в тесном контакте с /провинциальными или местными/ властями и, по мере поступления новой информации, будет и дальше делиться ею с согражданами”.

Если удар в Канаде нанесут террористы, министр должен произнести: “Канада пережила национальную трагедию”. И заверить, что правительство “непоколебимо в своей приверженности делу обеспечения безопасности канадцев и борьбы с терроризмом”.

А если теракт совершен на территории США, Блейни необходимо подчеркнуть, что он “уже связался с американским министром национальной безопасности, выразил ему соболезнования, а также предложил помощь”.

Как отмечают журналисты, заранее подготовленные официальные заявления - не канадское изобретение, у них есть исторические прецеденты. К примеру, в июне 1944 года, когда войска союзников готовились к высадке в Европе, американский генерал Дуайт Эйзенхауэр написал на клочке бумаги четыре предложения, в которых с прискорбием сообщал о провале операции.

Александр Пахомов

ПРЕДПОЛАГАЮТ УБИЙСТВО

Аргентинское правосудие расследует обстоятельства смерти бывшего президента Бразилии Жуана Гуларта, скончавшегося в изгнании. Об этом сообщила местная печать.

Следствие начато по запросу бразильской прокуратуры, которая подозревает, что уход из жизни Гуларта в Аргентине был не случаен. Официально он умер от сердечного приступа на ранчо в аргентинской провинции Корриентес 6 декабря 1976 года. Однако существуют улики, указывающие на то, что бывший президент Бразилии был отравлен. Предполагается, что ему подменили лекарства, когда он останавливался в одном из отелей Буэнос-Айреса.

Кроме того, в распоряжении правосудия имеется информация, что бразильские военные в мае 1976 года обратились к своим аргентинским коллегам с просьбой обеспечить за ним слежку. Это также говорит в пользу версии убийства Гуларта. В прошлом году в Бразилии была произведена эксгумация останков экс-президента, и теперь эксперты должны пролить свет на причины его смерти.

Жуан Гуларт, пользовавшийся симпатией простых бразильцев, занял пост главы государства в 1961 году. Его правительство проводило политику ограничения вывоза капитала за границу, пересмотрело иностранные концессии на разработку природных ресурсов. При нем были восстановлены дипломатические отношения с СССР, разорванные в 1947 году. В 1964 году Гуларт был отстранен от власти в результате военного переворота, после которого в стране более чем на 20 лет установилась диктатура. До 1973 года он жил в эмиграции в Уругвае, а затем перебрался в Аргентину.

В 1970-е годы военные режимы Аргентины, Боливии, Бразилии, Парагвая, Уругвая и Чили осуществляли совместную операцию “План Кондор” с целью физического уничтожения политических оппонентов. Их арестовывали и убивали на территории соседних стран, либо депортировали на родину, где они также бесследно исчезали.

Дмитрий Фоминых

У КАЖДОГО СВОЕ ПРАВО

Известный американский актер и режиссер Джордж Клуни высказался за возвращение из Великобритании в Афины бесценных сокровищ из храма Парфенон на Акрополе, перемещенных в Лондон в XIX веке. Отвечая в Берлине на вопрос греческой журналистки о том, считает ли он необходимым, чтобы Британский музей вернул Греции сокровища Парфенона, Клуни заявил, что Афины выдвигают “справедливое требование”, чем вызвал аплодисменты собравшихся репортеров.