Газета "Своими Именами" №17 от 24.04.2012

В день прорыва утром я приехал на огневые позиции дивизиона. Располагались в редком сосновом лесу, в полутора километрах от противника: позиции часто и сильно обстреливались из миномётов. Обратил внимание на висящее на сучке брезентовое ведро. Оно съёжилось, но в отверстия были вставлены крест-накрест палочки-распорки. Прошёл бы мимо, если бы не увидел птичку, присевшую на распорку и порхнувшую внутрь ведра. Это была мухоловка-пеструшка.

Артиллеристы рассказали, что ведро провисело на дереве несколько дней, и пеструшки свили в нём гнездо. Люди не тронули гнезда, а заботливо вставили распорки. Теперь в этом необыкновенном гнезде были уже птенцы. Их кормили самец и самка.

— Она у нас смелая, чуть не на голову садится, — сказал мне офицер-артиллерист…

Скоро наметился прорыв обороны немцев на болоте у села Остров Юрьев. Я должен был срочно двинуться туда. Мы поручили оставшимся в тылу охранять брезентовое ведро с гнездом мухоловок…»

Через несколько дней после этой записи, 20 июля 1944 года, капитан Гончаров был сражён осколком вражеской мины на огневой позиции своего дивизиона. Похоронен в деревне Швабишки в восьми километрах восточнее польского города Алитус, вблизи селения Олава.

Зачем? Ради чего? А чтоб, знаете ли, ельциноидная демократия имела полное право подсовывать тем же телезрителям красавицу-резвушку Новодворскую с клиническим верещанием: «Русский фашизм — это не надуманное явление, он укоренён в сознании населения». Чтоб другой любимец властей, «вор в законе» Альфред Кох не сидел на нарах, а продолжал внаглую, беспрепятственно обгаживать Россию: «Я думаю, для того, чтобы отобрать у нас атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить и забрать все эти ракеты к чёртовой матери. Россия никому не нужна (смеётся)… Я не понимаю, чего такого особого в России?»

Представляю, как мог бы ответить ему тунгус Семён Данилович Номоконов, знаменитейший снайпер, уничтоживший целый батальон врагов, если бы вдруг спутал «нашего» немца Коха с фашистом Кохом…

Недаром Лебедев-Кумач посвятил

С.Д. Номоконову такие строки:

Как мастер снайперской науки,

Фашистской нечисти гроза,

Какие золотые руки,

Какие острые глаза!

Он сочетает и уменье,

И выдержку большевика.

Он бьёт — и насмерть поражает,

И, помня Родины приказ, —

Он славный счёт свой умножает

И неустанно приближает

Победы нашей славный час.

Из дневника опять же «безнравственной, бездуховной» молоденькой москвички Жени Рудневой, которая в начале Великой Отечественной пошла учиться «на штурмана», чтоб летать на У-2:

«18 января 1938 г.

За что ценит людей Островский? Он ценит человека за его мужество, за безграничную выносливость, за то, что он умеет перенести страдания, не показывая их всем и каждому. Я за этот тип революционера, для которого личное ничто в сравнении с общим. Я — тоже. Чудесная книга!»

«5 октября 1938 г.

Тоска берёт, когда слушаешь радио или читаешь о мюнхенской конференции Германии и Италии с Англией и Францией. Чехословакию подло предали, её уже делят…

Болит правая рука — это я так усердно метала гранаты, не добрасываю сантиметров 30 до 24 метров.»

«10 марта 1939 г.