Газета "Своими Именами" №28 от 09.07.2013

Товарищ Шойгу, почему бы нам в порядке дружеского асимметричного отклика не устроить в Москве музей «В немецком плену»? А можно и «симметричный» – соорудить копии лагерей - Дахау (создан в марте 1933 года, там погибло 72 тыс. человек, в том числе 12 тыс. советских граждан), Бухенвальд (1937. Всего прошло 240 тыс. человек, из них истреблено 56 тыс. человек, из которых – около 19 тыс. советские), Маутхаузен (1938. Всего истреблено свыше 110 тыс. человек, в том числе – более 32 тыс. советских граждан), Освенцим (1940. Сведения сильно расходятся от 600 тысяч до 1,5 млн.), Майданек (1941. Истреблено около 1,5 млн. человек), Треблинка (1942. Уничтожено около 700 тыс. человек)... Этим можно ограничиться. Чуть ли не каждый год – новый лагерь смерти. Почему трудно понять.

Владимир БУШИН

(Окончание следует)

ДЕГЕРОИЗАЦИЯ СОВЕРШЕНСТВУЕТСЯ!

Геббельс позавидовал бы тому, что вытворяет новый ведущий «Прямого эфира». Есть такая программа на «России-1», лозунгом которой является «Запретных тем нет». До недавних пор она была «с Михаилом Зеленским», а с 13 мая ведущим стал Борис Корчевников. Прежний, видно, перестал устраивать, потому как был слишком прямолинеен. Похоже, новый будет работать тоньше, что и доказал одной из первых передач 17 мая, про Джима Паттерсона.

Казалось бы, сплошь ностальгия: начинается песней «Широка страна моя родная», Любовь Орлова в роли Марион Диксон с негритёнком на руках, подробнейшим образом рассказывают историю создания кинофильма «Цирк» и объясняют, что знаменитая песня только потому не стала гимном Советского Союза, что звучала в комедии.

А затем препарируют биографию маленького негритёнка, судьба которого в Советском Союзе сложилась именно так, как предсказывалось с киноэкрана. Помните? – «Сон приходит на порог, // Крепко-крепко спи ты. // Сто путей, сто дорог // Для тебя открыты».

Джим прошёл все, какие захотел. После смерти отца, члена исполкома МОПРа, учился в Нахимовском, затем в Военно-морском училище, стал офицером-подводником. Почувствовав литературные способности, молодой офицер поступил в Литературный институт. Поэт и прозаик Джим Паттерсон неплохо печатался. Конечно, не Пушкин, но его знали и любили. И не в последнюю очередь благодаря тому весёлому негритёнку, что сидел на руках у Любови Орловой в «Цирке».

Но это было давно, никто бы и не вспомнил, если бы не Борис Корчевников и его «Прямой эфир». Зачем ведущий так старался? Судя по тому, что даже бывшей жене героя Ирине Толоконниковой не удалось разыскать пропавшего мужа, это была не простая задача.

Гадать не приходится – ответ на поверхности. В 1994 году шестидесятилетний поэт вместе с матерью эмигрировал в США и порвал все связи с родиной. Это ли не тема для современного расследования? Советский герой сбежал в Америку!

Надо сказать, Джим Паттерсон был особенный герой. Страна гордилась судьбой негритёнка, для которого стала родиной. Его прославил не только, как нынче говорят, культовый фильм «Цирк», но и песня «Широка страна моя родная». И когда спустя много лет Поль Робсон пел её, всем представлялся и этот негритёнок как воплощение щедрости и справедливости нашей страны.

И вот «Прямой эфир», из коего следует, что герой, в которого советский народ вложил  частичку своей души, не выдержал проверки временем. В зрелом возрасте якобы под влиянием матери он круто поломал свою судьбу.

Разумеется, авторы подают сюжет как личную трагедию двух немолодых людей, Джима Паттерсона и Ирины Толоконниковой. Но если вдуматься, за трагедией любви стоит ещё большая трагедия - духа!

Тем главным, что могло привлечь телевизионщиков в этой истории, был горький вопрос Ирины: «Почему ты не взял меня с собой в Америку?». Заметьте, она винит мужа не в том, что тот не остался на родине, а почему ее не взял в эмиграцию!

Вспоминая 1994 год, я не склонен так уж осуждать Джима Паттерсона. Трудно жилось в том злосчастном году пенсионерам, тем более, поэтам, тем более, таким, что не стремились поливать грязью Советы. Проявил слабость человек, оказалось не герой, не он первый, не он последний. Таких разочарований за двадцать лет хоть пруд пруди.

А что не позвал Ирину, обжившись в США, тоже можно понять, тому могли быть, какие угодно причины, среди которых не последняя та, что русскоязычному поэту, с трудом осваивающему незнакомый язык, к тому же далеко не молодому, не просто было сделать карьеру в чужой стране. Вряд ли последняя вообще состаялась, в противном случае его нетрудно было бы найти.

Но не просчитались ли авторы, показав нам того Джима, что нашли в Америке? У нас есть глаза, и мы увидели глубоко страдающего восьмидесятилетнего человека, пытающегося бодриться и сохранять достоинство.