Газета "Своими Именами" №36 от 03.09.2013

Однако продолжим цитировать эпизоды, напрашивающиеся на аналогию с современностью. «Никогда в истории человеческое общество не находилось в таком неустойчивом состоянии, как сейчас. Бурные перемены в экономике вызывают такие же бурные перемены в религиозной и политической жизни и структуре общества. Где-то в недрах общества происходит невидимый глазу, но грандиозный переворот. Эти процессы скорее угадываешь, воспринимаешь каким-то шестым чувством. Но это носится в воздухе – здесь, сегодня, у нас. Что-то надвигается – огромное, неясное, грозное…». Уж не о нашем ли времени писал Джек Лондон? Ведь и тогда мало кто предполагал, что через десять лет в России разразятся «десять дней, которые потрясут мир».

А вот Эвергарду, вскоре после его схватки в клубе филоматов, предложили правительственную должность уполномоченного Штатов по вопросам труда. Чем-то до боли знакомым веет от этого предложения, тысячи раз повторенного в России при «демократах». И сколь же многие у нас не сподобились рассуждать подобно лондоновскому герою. Вот что он говоритЭвис Эвергард: «А разве ты не понимаешь, что это взятка? Я вижу за этим руку Уиксона, а за Уиксоном стоит кто-то и поважнее. Это старый приём! Старый, как классовая борьба: у пролетариата стараются похитить его руководителей. Бедный рабочий класс! Если б ты знала, скольких вождей он лишился таким образом». В отличие от Эвис Эвергард, мы это хорошо знаем, поскольку предательство в нашем обществе стало нормой.

Впечатляет описание удушения социалистического издательства «Знамя разума», так и не сумевшего напечатать книгу отца Эвис. «Издательство выпускало еженедельник того же названия тиражом в 75 тысяч экземпляров, который полностью расходился среди рабочих… Это издание субсидировалось и распространялось среди читателей друзьями журнала, которых он группировал вокруг себя. Первый сокрушительный удар был нанесён массовой серии. Почтовое ведомство запретило принимать её к пересылке под тем предлогом, что оно не соответствует установленному типу журнала. Неделю спустя запрещён был и еженедельник – на основании закона о «призыве к мятежу». Делу социалистической пропаганды был нанесён большой урон. Издательство оказалось в отчаянном положении. Попытка организовать доставку журнала подписчикам через посредство железнодорожных или транспортных контор ни к чему не привела, все они наотрез отказались. Дни издательства были сочтены, однако оно не сдавалось и решило продолжать издание книг. Двадцать тысяч экземпляров «Экономики и образования» находились в переплётном цеху, а остальные печатались, когда однажды ночью к типографии подошла толпа громил с американским флагом. Толпа ворвалась в здание с пением патриотических песен и сожгла его дотла».

Эверард считал это делом «чёрных сотен», организованных по примеру царской России: «Чисто американские организации, только название их было перенесено в Америку из России; чёрные сотни вербовались из многочисленных провокаторов, которых капитализм уже в XIX веке широко использовал в борьбе с рабочим движением».

Похоже, у нас эту роль выполняют многочисленные ЧОПы, частные охранные предприятия, всё чаще, как например, при разгоне митингующих против разработки Хопёрского никелевого месторождения, ведущие себя, как черные сотни.

А вот ещё замечательная цитата, от которой так и тянет современным российским рынком: «Биржа превратилась в чудовищный водоворот; здесь финансовые магнаты Уолл-стрита ежечасно пускали ко дну национальные богатства Америки. И над этими развалинами и обломками вставало грозное видение нарождающейся олигархии, безучастной, невозмутимой, уверенной в себе. Её равнодушие и цинизм среди всеобщего крушения и хаоса были поистине ужасны. К услугам олигархии, для выполнения её планов, были не только её огромные средства, но также и средства государственной казны». И мы тому свидетели – неоднократно уже при раскатах грома, ещё молния финансового кризиса не сверкнула, а государство спешит на помощь, отнюдь не нам, а олигархам!

О благотворительности, фарисейски рекламируемой на каждом шагу, нынче не принято говорить так уничтожающе, как в романе. Эвис: «До сих пор я и не догадывалась, какая ужасная, беспросветная нужда ютится со мною рядом. Я не занималась благотворительностью. Эрнест не раз говорил мне, что облегчать нужду делами милосердия – это всё равно, что лечить язву примочками. Её надо удалить, говорил он. Дайте рабочему его полный заработок. Назначьте пенсию тому, кто честно потрудился в жизни, - и вам не придётся заниматься благотворительностью».

Увы, ничего не изменилось за сто лет, как будто и не было семидесяти лет, когда не существовало таких позорных явлений, как безработица, благотворительность. Даже жизнь человека, случись ему тяжело заболеть, зависит от спонсоров. Газеты, вроде «АиФ», телевизионные программы, переполненные пафосом, собирают деньги на дорогое лечение. Государство, пока ещё стесняющееся окончательно отказаться от бесплатного здравоохранения, явно тяготится обязанностью.