Газета "Своими Именами" №37 от 13.09.2011

Корень демографической проблемы – украли и оплевали историю, корни, память и призывают выстраивать все новые утопии для «общечеловеческих» ценностей. А завезенные идеологии и религии обслуживают для власти идею покорности «рабов божиих».

Вот пример истории, где христианство рассматривалось как инструмент порабощения наших предков (руссов) Византией: «Народу возлюбленному и богоизбранному (в данном случае речь о греках. – И.Т.) не должно надеяться на крепость рук своих… а надо овладеть и господствовать над руссами с помощью всевышнего». Из речи византийского патриарха Фотия 860 г. н.э. – пример христианства как идеологии порабощения и нейтрализации «конкурентов» на исторической арене.

Сегодня русскому народу «прививают» с детства, что его история - это беспробудный алкоголизм, «дремучесть» и безынициативность (и как это пьяные, пассивные тупицы 1/6 Земного шара освоили, причем без немцев и евреев?), поэтому русские стыдятся, что они русские. Жить с осознанием того, что ты потомок алкоголиков и идиотов, ни на что не способных, никак не повышает стремления к жизни, самоутверждению своего имени и продолжению рода.

Русскому народу запрещено культивировать основу своего существования в истории – общинность. Теперь это называют как угодно: «великодержавным шовинизмом», «фашизмом» и пр., при этом клановость других народов рассматривается как естественное и нормальное наследие их культуры и религии. Русских режут и насилуют, а интеллигентствующие подонки-общечеловеки льют слезы о бедных гастарбайтерах…

И.Н. ТРЕСКИН

НЕ НАШИ ЛИ ТРИФФИДЫ?

Я не эколог, но кое-что в окружающей природе вызывает и у меня беспокойство. К примеру, в Туле с репейников начисто исчезли муравьи. Сколько помню, по ним ползали мураши, а с некоторых пор пропали. Не странно ли, что их исчезновение по времени совпадает с катастрофическим сокращением численности русских? Ни те, ни другие трудяги не нужны рыночной экономике?

Но это всего лишь беспокойство и недоумение. А есть и всамделишная тревога! Этим летом довелось отдохнуть в пансионате на Оке. Переплыв на лодке на другой берег, побоялся идти к заманчивому лесу через поле – сплошь нечто, смахивающее на борщевик, целый час плёлся обходной дорогой, лишь бы не встретиться с коварным растением. Уж так его расписал А. Билецкий в заметке из рубрики «Задело» («Завтра», №27-2011):«Сегодня в Европейской части России борщевик занимает сотни тысяч, а может, и миллионы гектаров земель. С середины июля по конец августа борщевик цветёт буйным цветом – это самое опасное время».

Подтверждаю: возвращаясь в Тулу, видел заросли вдоль дороги от самого знаменитого совхоза Богучарово. Но уж это, наверное, он: мощные растения выше человеческого роста, точь-в-точь, как на картинке в газете «Завтра». Процветают рядом с коттеджами, нет им укорота!

Может быть, и перебрал Билецкий с опасностью, но, согласитесь, неприятное растение заслуживает самого пристального внимания! Я его видел даже в центральном тульском парке, правда, на самой окраине. Подбирается всё ближе к народонаселению!

На ум приходит книга и фильм Джона Уиндема «День триффидов». Не с борщевика ли списал автор главного героя повествования? От триффида борщевик отличает лишь неспособность к перемещению, но зато он так быстро осваивает новые просторы, что отсутствие ног, право же, не кажется недостатком.

Представим себе, что, как и у Уиндема, люди в своём большинстве ослепли в результате вселенского катаклизма, не явится ли борщевик таким же препятствием к выживанию, как триффид? Однако в переносном смысле мы давно уже ослепли, коль не замечаем очевидную опасность.

Билецкий высказался, я сказал, но кто-нибудь почешется? Вряд ли! Госдуму всю надо бы прогнать сквозь заросли борщевика и подождать результатов! Катастрофа на носу, а они хоть бы хны!

День борщевика отнюдь не исключён в российской перспективе! Мы сами на него напрашиваемся. Природа мстит за уход со столбовой дороги развития. Осушенные болота, брошенные торфоразработчиками на произвол судьбы, загораются, как порох, угрожая столице. Полчища саранчи, казалось бы, изведённой в советское время, вновь наступают на посевы зерновых. А плодородные земли, не находящие применения в тупой рыночной экономике, зарастают самой крупной и опасной травой.