Газета "Своими Именами" №37 от 13.09.2011

Его хутор Субботово подарили ещё его отцу, но дарственной грамоты при этом не оформили. Прошло четверть века, и обнаружилось, что Зиновий владеет хутором незаконно. Этим воспользовался один крупный польский чиновник. В отсутствие хозяина (уже тогда существовало «рейдерство») он ворвался с солдатами в дом, разграбил его, а когда десятилетний сын Хмельницкого сказал что-то дерзкое, засёк его до смерти.

Хмельницкий, сам в чинах немалых, подал на грабителя в суд и проиграл дело. Обиженный, разгневанный, жаждущий мщения генеральный писарь уходит на Сечь – главный форпост казачества. С этого момента и начинается то, что во всех учебниках называют национально-освободительным движением украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого. Позднее сам гетман признается, что «воевал за свою собственную обиду», но по мере того как движение ширилось и нарастало, стал сражаться за православную веру, за то, чтобы выбить из «ляцкой» неволи украинский народ.

Воспитанный на всём польском, Хмельницкий поначалу и не мыслил идти на разрыв с Речью Посполитой. Начиная борьбу, которая продолжалась без малого шесть лет (1647-1654), он считал её делом внутригосударственным. После первых же громких побед над ясновельможными панами он писал Яну-Казимиру: «Я с войском Запорожским при избрании вашем и теперь желаю, чтобы вы были могущественным королём». Заключая первый (Зборовский) мир (1649) и получив официальное признание собственного гетманства, он добился некоторых привилегий только для реестровых казаков. Главная же масса казачества, что составляла гетманское войско, в основном крестьяне, должна была вернуться под прежний гнёт панства. Это был первый удар по авторитету Хмельницкого – народ видел в нём теперь деспота не лучше короля и панов.

Получив во владение несколько имений, став во главе нескольких воеводств, где стояли реестровые казацкие полки, он возомнил себя царьком на Украине. Дни и месяцы проходили в пышных приёмах, торжественных выездах в города, сопровождаемых рукоплесканиями и пушечной пальбой, долгих и угарных пиршествах. К Хмельницкому прибывали послы из европейских стран. Ему прислал приветствие Кромвель. Турецкий визирь предоставил казакам свободное плавание по Чёрному морю и право беспошлинной торговли «на сто лет». Угодливые приспешники величали гетмана украинским Тамерланом, бурсаки называли его в кантатах русским Моисеем.

Темпераментный и впечатлительный, взрывной и неуравновешенный Хмельниц-кий терял голову. Всё чаще грозил он королевским посланникам загнать «всех тузов и князей ляцких» за Вислу, а если станут кричать, то их «и там найдёт». В гневе слал проклятие крымскому хану за то, что его войска, призванные на подмогу, уходили с поля боя. Доставалось и Москве: «Зачем, - с обидой жаловался гетман, - москали мне не помогают?» (А за что?). Жалобы сменялись свирепыми выкриками: «Пойду и разорю Москву хуже Польши!».

Фактически на подвластной гетману территории действовала прежняя польская администрация, которая не укладывалась, не вживалась в быт и сознание людей, почуявших веяние свободы. Требовались какие-то новые установки, идеи, дела. Гетман не видел этого. Сильный разлад наблюдался и в экономике. Оторванные от земли крестьяне годами не сеяли жита, хлеб дорожал. Чудовищно росла преступность – по воеводствам бродили шайки разбойников, грабивших жителей, обозы и суда, отчего пресекались торговые сношения. Не было устойчивого социального единства. Повсеместно возникали, как говорил В. Ключевский, «невылазные малороссийские дрязги» - стычки между католиками и православными, шляхтой и земледельцами, реестровыми казаками и голотой…

Всё это Хмельницкий видел и понимал, что изменить положение в лучшую сторону не может. Но отказаться от власти уже не мог. Всё чаще он обращал взоры к Москве, но ничего существенного ей предложить не хотел, думал только о халявной помощи с её стороны.

Видел он и другое. Его лучшие полки были перебиты, пополнение из крестьян воевало плохо, да и не хотело. Оттого успехи славного Войска Запорожского стали перемежаться с чувствительными неудачами. Одна из них случилась под Берестечком (Берестецкая битва между украинскими и польскими войсками 28.6-10.7.1651 г.). Мало того, что избежал смерти или плена лишь только полковник Богун со своим полком, так и сам Хмельницкий, видя, как татары покидают поле боя, бросился их уговаривать. И был предательски схвачен… При таких обстоятельствах идти на мировую с королём – значило всё потерять и расстаться с собственным величием, завоёванной славой, расположением народа, который ему ещё верил. Сохранить всё это можно было разве что под рукой царя московского. Но пока пришлось подписать Белоцерков-ский договор 18.9.1651 г., который восстанавливал польско-шляхетскую власть на Украине. Аннулировать его удалось только в 1652 году.