Газета "Своими Именами" №47 от 20.11.2012

Настроения о том, чтобы иметь дело с Германией, имели в Британии глубокие корни. В начале 1993 года в Британии развернулась полемика в связи с книгой “Конец славы” Джона Чармли. Алан Кларк, бывший министром обороны в правительстве Тэтчер, заявил в интервью, что было бы лучше, если бы Черчилль “заключил бы мир с Германией весной 1941 года. Нацистская Германия и большевистская Россия уничтожили бы друг друга, и Британия смогла бы сохранить империю”.

Но вернемся к началу 1941 года. Сталин получал в то время различную информацию со всего мира, извещавшую о скором нападении Германии на Британию. Когда же Сталин видел сообщения, тогда же приходившие из Британии, объявлявших о скором нападении Германии на Советский Союз, он должен был спросить себя: сколько здесь британской лжи, пущенной с целью предотвращения гитлеровского вторжения в Британию?

После войны стало известно, что немецкий фельдмаршал Кейтель, выполняя данную Гитлером 3 февраля 1941 года инструкцию, издал “Директиву о дезинформации врага”. Жуков писал:

“Было отпечатано огромное количество карт Англии, подразделениям придавались переводчики с английского, велась подготовка к полному закрытию некоторых зон вдоль побережья Ла-Манша, Па-де-Кале и Норвегии. Распространялась информация о многочисленных “воздушных десантниках”, на побережье устанавливались искусно сделанные “ракетные батареи”... активно велась антибританская пропаганда, а обычные угрозы и критика Советского Союза прекратились”.

Все это объясняло крайнюю осторожность Сталина. Едва ли он был похож на недалекого диктатора из элленштейновских представлений, это был весьма здравомыслящий коммунистический лидер, обдумывавший каждую возможность. Свидетельствует Жуков:

«Однажды Сталин сказал мне:

“Один человек шлет мне очень важную информацию о намерениях гитлеровского правительства, но у нас есть некоторые сомнения”».

13 июня маршал Тимошенко позвонил Сталину с просьбой о переводе войск в состояние боевой тревоги. “Мы подумаем над этим”, - ответил Сталин. На следующий день Тимошенко и Жуков обратились снова. Сталин поговорил с ними.

В этот самый момент Сталину позвонил Хрущев. Жуков продолжает:

“Из его ответов мы поняли, что разговор идет о сельском хозяйстве. Прослушав некоторое время, Сталин сказал: “Это хорошо”.

Н.С. Хрущев, должно быть, разрисовал радужные перспективы получения урожая”.

Это невероятное замечание от Жукова! Нам известно, что Хрущев обвинял Сталина в “недостатке бдительности” и “безответственности”. Но в то время, когда Жуков, Тимошенко и Сталин оценивали возможность надвигавшейся агрессии, бдительный Хрущев вёл рассуждения о зерне и овощах.

Вечером 21 июня немецкий дезертир сообщил, что нынешней ночью произойдет нападение. Тимошенко, Жуков и Ватутин были вызваны к Сталину:

“Возможно ли, что немецкие генералы послали этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?”, спросил Сталин.

Тимошенко: “Мы считаем, что перебежчик сказал правду”.

Сталин: “Что будем делать?”

Тимошенко: “Надо немедленно дать директиву о приведении в боевую готовность всех войск приграничных районов”.

После короткого обсуждения военные представили текст, который был немного изменен Сталиным. Вот его суть:

“Приказываю:

а). В течение ночи 21.6.41 тайно занять боевые посты в укрепленных районах государственной границы;

б). До рассвета 22.6.41 все боевые самолеты, включая армейскую авиацию, должны быть рассредоточены на полевых аэродромах и тщательно замаскированы;